(Не)Мой (Не)Моя (СИ) - Лейк Оливия Страница 50

Теперь отчасти понимала Мирослава: не всякой тяге можно сопротивляться. Это не оправдание его поступка, просто замечание. Ведь разница в том, что я свободна и могла не сопротивляться влечению, но контролировать ситуацию должна. Я надеялась, что не потеряю этот контроль.

— А ты? — произнесла вслух.

— Что я? — Артем как раз открывал мне дверь такси.

— Контролируешь себя? — тихо спросила. Что я хотела услышать?

— Да, — ответил сухо и правдиво, несмотря на жаркий поцелуй в шею, сопровождавший ответ. Ответ верный и… Неверный.

Машина плавно вливалась в поток, а я, бросив шальной взгляд в окно, неожиданно заметила девочку Соню. Она в своем вечернем платье плакала за одной из колонн…

Глава 26

Мирослав

— Сучка! — выругался сквозь зубы, прижавшись лбом к двери сортира. Эмоции били через край, ревность разъедала, а отпечаток ее губ все еще горел у меня на щеке. Тактильно. Это было даже больше, чем имитация секса и прикосновения через одежду. Это кожа к коже, чистый разряд молнии, без всякой защиты.

Я глубоко вздохнул, готовый выть волком в потолок: стоически пытался удержаться от рукоблудия в храме искусства. Дрочить в туалете театра — докатился! Но черт, яйца болели от тяжести, а член готов проткнуть ширинку.

Я достал блестящий шелк и приложил трусики к лицу. Запах женщины. Нет и не было ничего приятнее, чем аромат женственной сексуальности. Мед, мускус, эротика. И сирень. У Яны именно сирень.

Я дотронулся до саднящего неудовлетворенностью паха, просто хотел член поправить, но напряжение слишком сильное.

— Вот блядь… — тихо выругался, содрогаясь в конвульсиях оргазма. Позорище! Кончил в трусы, как желторотый юнец. Вот тебя и дядя тридцать восемь годиков. Хоть плачь! Еще и в мокрых трусах два акта сидеть.

— Ой! — услышал женское. Поднял голову. Соня.

— Ты почему здесь?

Бля, это же женский туалет. Удивительно, что она вообще одна здесь! Видимо, дамы не писали до антракта.

— Извини, — сухо бросил, подходя к раковине и включая воду, — перепутал, — вытер салфеткой руки, к выходу направился.

— Мирослав, — Соня окликнула. — Я видела тебя с женой. С бывшей женой.

— Следила? — сузил глаза. Мне этого не нужно. Яне — тем более. Ее имя не должны полоскать в кулуарах местные сплетницы. Пусть хоть сотню оргазмов с другим бросит мне в лицо. Это наше личное, и оно не должно стать достоянием общественности.

— Я просто…

— Ты просто вернешься в зал, — прервал строго, — и после оперы сразу отправишься домой.

— Мирослав… Я… Мир… — и она бросилась ко мне. Обнять, поцеловать пыталась. Да ёб!

— Ну-ка, — оторвал от себя. — Ты что устроила? — сжал худые плечи и встряхнул. Нет, мне такого счастья не надо!

— Вы такой красивый, — выдала с девичьей непосредственностью. — Я подумала, что раз пригласили, то тоже симпатична вам…

Я смотрел на этого вчерашнего ребенка и не понимал, где и когда так провинился перед Богом: почему он меня постоянно наказывает и испытывает? Меня никогда не интересовали девочки. Никогда. Она же мне в дочери годится! Двадцать лет разница!

— Так, в зал бегом. Предупреждаю сразу: мне придется поговорить с твоим отцом.

Мы с Русланом друзья, плюс моя безопасность — его работа. Между нами не должно быть недосказанности. Тем более такой! Мало ли, что эта малолетка наплетет Русу завтра: у меня самого дочь, знаю, как эти милые папины принцессы могли подставлять людей, невинно хлопая глазками.

— Пожалуйста, не нужно! Пожалуйста! — Соня реально испугалась, но у меня прививка от женских манипуляций слезами и чувством вины. Хоть за что-то Лике можно сказать спасибо. — Он меня убьет!

— Тебе повезло, дура! — психанул я. — Не факт, что другой дядька не выеб… — вовремя осекся. — Не сделал бы с тобой плохого. Отец вправит тебе мозги.

Соня расплакалась и, оттолкнув меня с дороги, выбежала. Я не бросился за ней. Хватит. Больше я не спасаю дам в беде. Это не приносит ничего хорошего.

Я вышел и увидел, что девочка выбежала на улицу: спустился и попросил охранника присмотреть за ней. Сам позвонил ее отцу. Нужно решить все сейчас, пока это еще решаемо.

— Рус, тут такое дело…

Не думал, что придется с другом о таком говорить. Он же отец Сони. Я сам папа дочери!

— В общем, Сонька твоя мне тут в любви объяснялась, — не знаю я, как о таком говорить!

— Не понял, — у Руслана бычка автоматически пошла.

— Рус, я бы никогда. Она же ребенок! Я видел, как она росла! Не знаю, что на нее нашло. Тебе говорю, потому что ты мой друг, — и протянул ему руку. Между нами должно сохраниться доверие, иначе работать вместе мы больше не сможем, как и дружить.

— Я знаю, — он крепко пожал мне руку. — Где она?

— На улицу пошла. За ней охрана присматривает.

Руслан убежал вниз по лестнице, я вернулся в зал: взял бинокль и посмотрел в сторону наверх — Яна ушла. Ушла вместе с Каминским. Очевидно, за своими оргазмами, да еще и без трусов. Тоже дура! Не май месяц на улице! Бля.

Следующую неделю мы плотно работали в связке с Москвой и лично Артуром, чтобы пресечь все слухи о слабости Петербурга. Нужна прилюдная «казнь», чтобы укрепиться на троне. Бред, конечно. По современным меркам — чисто средневековье, но законы стаи обязывали.

С Русланом тему его дочери не поднимали, но я знал, что он отправил ее в отпуск с матерью. Сказал, что должны поговорить по-женски. Может, удастся понять, откуда эти внезапные чувства. Ко мне?! Да я не встречался с ней пару лет точно! Обо мне, правда, пишут в газетах, но в основном в бизнес-сводках. Героем светской хроники долгое время был Святослав, пока личную жизнь не привел в порядок. А вот мне после развода стало прилетать: то Лика со своей свадьбой, теперь театр этот.

Я достал печатный экземпляр одного журнальчика с душком желтой прессы. На обложке был я. Один. Но название статьи говорящее…

Любовные многоугольники некогда порядочного семьянина.

Я аж слезу вытер. Плачущего смайлика не хватало. В статье много снимков: мы с Соней, когда передавал ей ножницы, а у нее взгляд, словно я сало, которое нужно съесть кошке. Мы в ложе, но я почему-то смотрю не на сцену, а на бывшую жену. Журналюги даже траекторию моего взгляда проложили. Проныры. Но вишенка на торте, как я Яну подталкиваю к женскому туалету, и она тоже улыбается. Ухватили момент, блин.

Я снова пустился в чтение, выхватывая самые абсурдные моменты:

Мирослав Нагорный появился на закрытой премьере в компании юной балерины Мариинского театра Софии Загоевой.

Как папа с дочкой, но это несомненно лучше, чем дедушка с внучкой.

Роман между ними продлился ровно до появления бывшей жены Нагорного — Яны Нагорной. Напомним, что пара развелась в прошлом году и совместно воспитывает сына.

Ждет ли нас счастливое воссоединение, или госпожа Нагорная будет в ожидании предложения руки и сердца, как первая жена Мирослава Константиновича — Лика Полянская? Обещанного ведь три года ждут!

Я закрыл журнал и выбросил в мусор. Читала ли это Яна? Понятия не имею. Мы не виделись и не общались уже неделю. Я забирал Рому из садика, а передавал на руки няне.

В эту субботу было так же: я забрал сына, и мы втроем решили провести вечер перед телевизором с пиццей, картошкой фри и вишневым соком из тетрапака. Это наш любимый. В нем много сахара, но вкус бесподобный, хоть и вредный. Почему-то дети не любили свежевыжатый сок и всякие смузи. В общем, решили пошалить, пока никто не видел. Они худые и здоровые, а я спортом занимался, и пока еще ни одна пицца на животе не отложилась, а картошка фри не торчала из ушей жесткой волосней, ну и сок из неправильных мест не сочился.

— Так, дети, — хлопнул в ладоши, — десять часов. Пора спать.

— Пап, ну давай еще поваляемся! — принялась канючить Ники. Они с братом лежали на пушистом ковре и с переменным успехом играли в шашки, периодически отвлекаясь на мультики.