(Не)Мой (Не)Моя (СИ) - Лейк Оливия Страница 20

Родной — это тот, чья боль тебе больнее своей собственной.

Однажды Яна процитировала Цветаеву, а я тогда понял, что между нами именно так. Между мной и детьми так. А с Ликой… Я шел за мужскими инстинктами. Всегда и даже сейчас. Она имела власть над моим либидо, но выйдет из этого что-то цельное и долгое? Я не мог дать руку на отсечение, но я уже ступил на этот путь и дал нам шанс, хотя бы ради дочери.

— Папа, привет! — я приехал домой. Хотел побыть один, но меня встретили довольная Николь и ее мама.

— Ты почему не в школе? — посмотрел на часы.

— Потому что у нас сегодня праздник, — ответила Лика. Светлые волосы уложены на манер неонуара, красная помада, каблуки и жемчужного цвета платье.

— Пойдем, — меня схватили за руку и отвели в столовую: стол накрыт к обеду блюдами из моего любимого мясного ресторана, шампанское охлаждалось в ведерке, свежие цветы красовались в центре.

Еще в коридоре я заметил чемоданы. Яна была права: Лика заняла спальню…

Глава 12

Яна

Вот уже и Новый год практически на пороге. Я стояла у окна в полумраке спальни и смотрела, как реку сковывал зимний мороз. Декабрь не был особо снежным, но в ночь полетели большие хлопья, обещая к праздникам чарующую сказку.

Рома давно спал в теплой постели, привык, что это его новый дом, но и старый не забывал: отец брал его с ночевкой туда раз в неделю. Теперь и у моего сына появилась мачеха: пока не официально, но это дело времени. Я не расспрашивала маленького сына о Лике (чего я о ней не знала!), главное, чтобы не обижала, но, судя по всему, она с ним в принципе никак не контактировала, и слава богу! Может даже, ее и не было в эти дни, я бы не удивилась. Ей и собственная дочь в тягость была, а двое в доме — это же мигрень у кинодивы!

Николь я видела только в школе, и никаких близких отношений у нас больше не было. Если ей не нужно, то и я в душу лезть не намерена. Она счастлива: родители снова вместе.

С бывшим полтора месяца не встречались: Мирослав играл по правилам, прописанным в соглашении об опеке. Меня это полностью устраивало: с глаз долой — из сердца вон.

Я не планировала жестко регламентировать его общение с сыном, но Мир меня вынудил! Да, это полностью его вина! Кого он из меня пытался сделать? Женщину, к которой будет периодически бегать? Шиш ему!

Бывший муж поставил меня в унизительное положение на празднике у губернатора. Опустил на уровень своей обожаемой Лики. Это она мужей уводит, не я! А вышло… Я, официальная жена, стояла как помоями облитая, меня оскорбляли, пытались выдрать волосы, а что Мир? Он удерживал свою любовницу от «праведного» гнева! Вроде как я перед ней виноватая: я мужика соблазняла! В этот момент проявились его истинные чувства: она важнее, ее чувства нужно беречь, задобрить и приласкать. Я — это так, для репутации.

Она ведь звонила мне. О, Лика показала свою натуру в полной красе! Мы и до того пересекались, но она строила из себя богемную диву и звезду, милую, но снисходительную. На самом деле это жесткая женщина, которая имела цель и плевала на всякие препятствия. Лика угрожала мне и обещала испортить жизнь и лишить работы. Я послала ее. Но… Мой сын ходил в садик при нашей школе, в тот же, что и Николь в свое время. Я не боялась за себя, но опасалась за него: не хочу, чтобы слухи как-то коснулись его. Но еще больше меня страшило влияние этой женщины на отца Ромы: Лика стремилась исключить наше общение с Мирославом, но это нереально с учетом общего ребенка, но если его не будет…

Я родилась в обычной семье: папа предприниматель, мать преподаватель, а Нагорные — это элита, высшая каста, верхушка пищевой цепи этого города. Я никогда об этом не думала, но знала, что проблемы они могли решать даже насильственными методами. Мирослав никогда не приносил это домой, никогда не был жесток, не срывался на нас, но история с отрезанной мочкой Артура Самойлова — не выдающееся событие, могло быть гораздо хуже. Если Лика будет науськивать Мирослава, подзуживать, умолять… Что такое для человека с бесконечными ресурсами и властью уничтожить одну женщину и забрать сына себе, чтобы подарить спокойствие своей любимой? Вроде бы бред, но… Но…

Я повернулась к картине Шагала: она висела у меня в спальне, потому что мне нравилась, ну и глаза мозолить гостям не будет. Вещь очень дорогая, настолько, что за такое даже убивали. Теперь у меня в квартире были навороченная сигнализация и дорогостоящий арт-объект. Роме перейдет и его семье. Это действительно инвестиция на века…

— Ты точно справишься? — мы с мамой собрали детей: Рому и шестилетнюю Алену, дочь моей двоюродной сестры. Они с мужем жили в Карелии и приехали на Новый год в Петербург. Обычно у моей мамы останавливались, но в этот раз я пригласила праздновать к себе. Это наш первый с Ромой домашний праздник, и хотелось провести его весело.

Мы поставили большую елку, настрогали салатов, а сегодня я доготавливала закуски и занималась уткой. Пусть Катя с Димой погуляют по новогоднему городу, а детям купила билеты в театр с подарками и ростовыми куклами.

— Справлюсь, идите, — чмокнула обоих детей и отправилась на кухню. Это первый Новый год, когда я готовила, не считая добрачного периода. Даже поэкспериментировала немного.

Я как раз массировала утку (да, в рецепте именно так и написано!), когда в дверь позвонили. Катюха, что ли, вернулась? Схватив полотенце, пошла открывать.

— Вы так рано, — произнесла и удивленно уставилась на розовую коробку с черным шелковым бантом. — Мирослав? — он убрал ее и открыл лицо. — Ты же вчера Рому поздравил. Сейчас его нет.

— Я к тебе, Яна. Можно войти?

Не нужно его пускать, но у меня на сковороде начинка для грибочков томилась и, кажется, начала гореть.

— Извини, — поспешила обратно, вытирая руки. Сняла сковороду с плиты и, услышав за собой шаги, обернулась. — Вошел без разрешения?

— Ну я же не вампир, — улыбнулся, но смотрел серьезно. — Яна, может, хватит наказывать меня?

— Не поняла?

— Мы почти два месяца не виделись и нормально не общались. Сколько можно?

— Меня лично все устраивает, — поправила передник. — Это правильно, Мир. Не нужно в новую семью тянуть бывших жен. Уж поверь, я знаю, о чем говорю! — фыркнула и попробовала начинку из ветчины, салями и сыра. По соли нормально, а вот черного перца добавить можно. Ох, какой я бравый кулинар!

— Я знаю, Мудрёна, но мне сложно обмениваться сухими смс. Мы можем хотя бы созваниваться и обсуждать сына. В душу и… — осмотрел меня тяжелым взглядом. — И к телу лезть не буду.

— Я подумаю. Загадай желание под елочкой, может, и сбудется.

— Хорошо, — и поставил на обеденный островок коробку. — Это для тебя.

— Не нужно, — сразу отказалась. Пора пресекать это все. Я второй Ликой не стану.

— Хотя бы просто взгляни, — попросил, подталкивая ко мне коробку. Любопытство взыграло. Я дернула ленту, подняла крышку, убрала бумагу с надписью бренда. Очень милая и дорогая сумочка лежала на дне: весенние цвета, а на брелоке — буквы с моим именем. Я всегда любила красивые сумочки — женская слабость. Открыла ее, чтобы посмотреть подкладку, и обнаружила внутри браслет из розового золота с бриллиантами — стильный.

— Красиво, — вернула его на место, закрыла молнию и положила сумку в коробку. — Но мне не нужно. Сними монограмму и подари сам знаешь кому. Тем более, я тебе ничего не приготовила.

— Мне хватит тарелки оливье. Вот честно-честно, — и такое просящее лицо с голодными глазами. Исключительно в плане еды. Я сжалилась. Праздник, все-таки. — Как вкусно, — наворачивал, как в первый раз. — А это что? — обратил внимание на пиалу с черри.

— Да так, экспериментировала: севиче из томатов.

Мирослав зачерпнул маленькой ложечкой и попробовал. Затем еще и еще, пока не ощутил остроту. Да, там красный перец. Свежайший!

— Осторожнее, иначе Новый год встретишь с поджелудочной, ну или в уборной, — усмехнулась. Ну а что лезть в чужую тарелку?!