(Не)Мой (Не)Моя (СИ) - Лейк Оливия Страница 19

Лика наконец оставила актерскую карьеру, но домохозяйкой не стала. Мне вообще на такой тип женщин не везло: не то чтобы я хотел, но считал, что тут важен баланс. Жена должна быть развита, занята, интересна мужу. Кухарка-домработница мне не нужна. Но и бизнес-леди меня лично не привлекали. Без перегибов: работать для души (деньги я заработаю) и оставлять время для дома, мужа, детей.

Сейчас Лика пыталась реализоваться в смежных актерской профессиях. Надеюсь, она усвоила урок, и теперь Ники будет на первом месте. Я мог и по остаточному принципу, но дочь… Ей нужна мама. Раньше мне казалось, что хватало меня и Яны, но получалось, что мне только казалось.

— Яна Николаевна у себя?

Секретарь встрепенулась, тут же отложила телефон и улыбнулась максимально приветливо и широко. Не потому, что муж директора, а потому, что прилично финансировал эту школу лет эдак тринадцать. У нас со Святом были свои благотворительные и спонсорские программы, а также муниципальные проекты, над которыми мы брали шефство. У него клиника, у меня вот школа.

— Проходите, Мирослав Константинович.

Я вошел в просторный кабинет: светлый, стильный, женский. Слишком здесь было по-государственному при другом директоре, а сейчас — минималистичный стиль в белых тонах, но смягченный изящной итальянской мебелью и натуральным деревом.

— Ты?! — Яна перевела на меня взгляд и возмущенно округлила губы. — Это преследование?

— Я муж и пришел к жене.

— Бывшей жене!

— А бумажка есть? — приподнял бровь. — Даже после суда решение только через месяц вступит в силу.

— Проваливай!

Яна не смягчилась. Хорошо, зайду с другой стороны.

— Я вообще с официальным визитом, Яна Николаевна.

— Слушаю, — лицо недовольное, но тон идеален.

— Что-то нужно в школу? Может, парты поменяем?

— Они новые.

— Компьютеры в каждый класс?

— Это лишнее. У нас ноутбуков нет только у первоклассников.

— Ремонт? Везде.

— У себя ремонтом займись. Все?

— Все.

— Тогда проваливай.

— А сейчас я отец ребенка, который учится в вашей школе.

— Вас что-то беспокоит?

— Николь скатилась по всем предметам. Может, репетитора нанять?

Вот сейчас Яна проявила эмоции. Ей не все равно, но как не все равно: как директору или как мачехе?

— С языками у Николь действительно проблемы, и репетитор необходим. В остальном: у нее есть все качества, чтобы быть твердой хорошисткой. Учителя не понимают, почему она запустила учебу. Это уже вам в семье разбираться нужно.

— Ясно, — задумался я. — Посоветуешь педагога?

Яна кивнула.

— Ты лучшая, Мудрёна. Ты ведь знаешь об этом?

— Уходи, Мир. Завтра все обсудим. Великий день.

— Скажи честно, ты уверена? Точно уверена, что мы поступаем правильно?

Почему я так мучился? Ведь не просто так корежило от одной мысли, что завтра все-таки наступит.

— Абсолютно, Мирослав Константинович. Абсолютно.

Мне пришлось тупо сглотнуть эту правду. Яна умница. Если она уверена, значит, так и нужно. И от этого тоже тошно, бля…

На два часа дня у нас было назначено заседание. Мы встретились раньше, чтобы к судье обратиться с подписанным мировым соглашением и избежать примирительного периода. Меня лично еще три месяца ходить женатым не напрягло бы, но жена хотела прямо противоположного, а я и так показал себя большим эгоистом.

— Не доверяешь? — встретил Яну у входа в здание. Юридическую сторону бракоразводного процесса сопровождал исключительно я, но сегодня она пришла с плюгавеньким мужичонкой, представившимся ее адвокатом. Неужели решила, что я мог вписать пункты, которые потенциально задели бы ее или моего сына?

— Сепарирую, — ровно ответила. — Мы заходим? — я стоял так, что не пройти. Рассматривал Яну: уверенная, спокойная, бесстрастная. В деловом брючном костюме, гладкий пучок сковал роскошь темных волос, солнечные очки прятали светлые глаза. Ноябрьское солнце решило почтить петербуржцев, хотя в пору рыдать. Ненавижу разводы. Именно поэтому в загс больше не ногой…

Основные пункты соглашения устраивали и Яну, и ее адвоката, а вот общение с Ромкой она решила строго регламентировать и прописать в мировом соглашении. Раньше я мог в любое время прийти или взять сына к себе, предупредить, конечно, сначала, а потом — пожалуйста. Теперь все четко, и любое отклонение — уже моя проблема. Жена злилась на меня и наказывала, отсекая от… себя.

— Ты реально хочешь это вот так оставить? — поднял на нее глаза. — Мы не враги, Яна.

— Но и не друзья. Извини, Мир, но… — бросила взгляд на своего адвоката. Он понял и вышел. — Больше я не могу тебе доверять.

У меня даже глаз дернулся. Серьезно?! Яна в действительности считала, что я мог сделать что-то такое, что ущемит ее в правах? Забрать Ромку, к примеру? Ну это бредятина чистой воды!

— Я никогда не сделаю плохого тебе или нашему сыну, — заявил бескомпромиссно.

Яна молча смотрела на меня, словно сказать что-то хотела, но…

— Время покажет, — подписала документы и придвинула ко мне.

Я не торопился.

— Еще раз напомню, Яна: развод — твоя инициатива.

Я повторил это не для того, чтобы переложить на нее ответственность, а показать, что если есть шанс, желание, сомнения — мы можем еще сдать назад. Взять тайм-аут и подумать. Нам с ней торопиться не нужно!

— Еще можно попробовать.

— Нельзя попробовать, — возразила Яна. — Не обманывай себя и меня. Не унижай этой приятной ложью, что я что-то значу, когда там новая старая любовь.

— Яна…

— Если я была бы азартной, то поспорила бы, что Лика очень скоро займет нашу спальню. Или она всегда была ее? — показательно нахмурилась.

— Судья уже ждет, — к нам заглянули. Я не успел сказать, что мы с Ликой вместе не живем.

Десять минут стандартной процедуры, изучение документов и равнодушным голосом произнесенный вопрос:

— У кого-то из супругов есть возражения?

— Нет, Ваша честь, — ответила жена. Пока еще жена. Я только покачал головой.

— Кому-то из супругов требуется время на примирение?

— Нет, Ваша честь.

Я молчал. Судья перевела на меня вопрошающий взгляд, а я взглянул на Яну и взял ее тонкую ладонь с длинными пальцами, идеальным маникюром и… кольцом. Она не очень любила быть увешанной драгоценностями в бытовой жизни, поэтому была только одна вещь, которую не снимала никогда — тонкий ободок из платины, обсыпанный роскошной бриллиантовой крошкой. Я тоже свое кольцо не снял.

— Яна? — это был вопрос. Она решает. Легкий кивок, и я выпустил ее руку.

— Нет, Ваша честь.

Мы подписали документы, через месяц решение вступит в силу, и нам дадут бумажку. Свободны. Больше не муж и жена. Никаких прав, никаких обязанностей в отношении друг друга. Чужие. Были бы, если бы не Ромчик. Поэтому мы всегда будем родными.

— На следующую свою свадьбу можешь не приглашать, — мы вышли из зала суда вместе. — Не приду, — сняла кольцо и бросила в сумочку.

— Не смешно, — отреагировал на колкость.

— Прощай, Мир, — шепнула, царапнув коготками мою щетину. Мы прощались именно как мужчина и женщина, и оба это понимали. Теперь я не имел права касаться ее никак…

— Яна… — поймал ладонь, и мы переплели пальцы, крепко, твердо, до дрожи, как тогда, девять лет назад. Тогда оба были уверены, что это навсегда. Мгновение, и разорвали это вечное, что было в простом касании. Яна ушла, стройная, прямая и тонкая, а я остался смотреть на ее спину.

Яна была дорога мне не только как мать единственного сына и лучшая мачеха для дочери, но как жена и женщина. Я второй раз проходил через этот процесс: в первый раз была дикая злость, мне казалось, что я ошибся с выбором и ненавидел себя, что продолжал ощущать тягу к Лике; сейчас — тихая неотвратимая грусть прямо в самой сердцевине. Потеря по-настоящему близкого человека, который любил искренне. Которого я любил по-настоящему. Женщина, которую я и сейчас все еще любил. Я не имел представления, сколько сортов у любви, но в этой никогда не сомневался.