Перья столь порочные - Лив Зандер Страница 9

Как бы мне ни хотелось разделить их мучение, слёзы не помогли бы. Где-то на краю сознания я понимала: нужно думать о побеге и о том, как добраться до Тайдстоуна. Нет, не до Тайдстоуна! До Аммаретта.

— К кому… к кому вы меня ведёте? — я едва справилась с дрожью в голосе. — К этому… Малиру?

— О, у меня нет намерений вести тебя к Малиру, — фыркнул Себиан. — И Лорн мной не командует, чёрта с два. Моё задание — найти тебя, захватить и доставить к Судьбе. Живую и невредимую — его слова. И только это отделяет меня от горячего ужина. Но если я приведу дочь Брисдена к Малиру… ну, милая, с невредимой частью могут возникнуть проблемы.

Кровь прилила к голове, закружив её и спутывая мысли.

— Судьбе?

— Капитан Аскер! — когда под ногами Себиана трава сменилась мокрыми листьями, его плечо дрогнуло от громкого оклика. — Я нашёл девчонку из твоего видения!

Видения? Магического? Зачем я могла понадобиться в видении, если при захвате они даже не знали, кто я? В висках стучало от хлынувшей крови. Я не понимала ничего.

Кроме одного.

Этот… Судьба — что бы это ни значило — капитан Аскер хочет меня. Живой и невредимой. И это знание было хоть каким-то утешением.

— Великолепно… — пробормотал Себиан, внезапно остановился и спустил меня с плеча.

Мои изорванные туфли утонули в ковре мха, я пошатнулась, оглядывая рощицу, куда он меня привёл. Между хвойными кустами стояли несколько шатров, такие же пустые, как и полусгоревшие брёвна в кострище.

— Куда подевался Аскер? — громко спросил Себиан.

Я нахмурилась и осмотрела безмолвный лагерь. На ветках висели бурдюки с водой, у одного шатра лежали свёрнутые шкуры, на табурете стояла деревянная миска с объеденным куском хлеба… Но людей не было. С кем он говорил?

— Малир… — Себиан задрал голову к ели, сжав переносицу пальцами. — Мне понадобилось пять дней, чтобы высмотреть эту чёртову деревню с неба. Под дождём. Я не ел по-человечески всё это время и хочу вернуться домой, пока снова не зарядило и меня не промочило до костей. Где этот чёртов Судьба?

Я проследила за его взглядом — и сердце ухнуло вниз, когда я наконец заметила ворона, спокойно сидевшего на ветке. Склонив голову набок, птица следила за мной, и сквозь листву пробивался бледный свет, отливающий синим на её чёрных перьях.

Раздалось резкое хрк-хрк у меня за спиной — я обернулась. На молодом дубке сидел ещё один ворон, стачивая длинный, загнутый клюв о грубую кору. Рядом устроился другой, спрятав голову под крыло, но один глаз всё же выглядывал из-за перьев.

— Кар-кар!

Тот крик пробрал меня до дрожи. Я заметила ворона в тени под кустом: он наклонял голову то в одну, то в другую сторону, не сводя с меня взгляда. Другой вытянул крылья и шумно захлопал ими, переступая по ветке клёна. И тоже смотрел на меня.

Все они. Все смотрели на меня.

Это пугало — десять угольно-чёрных глаз пронзали меня там, где раньше меня будто не замечали…

Взмах крыльев вновь привлёк мой взгляд к тому, что сидел под кустом. Он взмыл в воздух, направляясь прямо ко мне. Другой качнулся на периферии, ещё один сорвался с дуба справа, пикируя в мою сторону.

Ветер внезапно взъерошил мои волосы, и я пискнула, пригибаясь, когда ворон пронёсся прямо над головой. Он описал круг и вновь кинулся на меня, вместе с остальными четырьмя. Я попятилась, теряя равновесие

Чёрные тени закрутились, вырываясь из их перьев, смешиваясь в вихре. Они слились в гулкий взрыв тьмы и перьев. Одни унесло ветром, другие плавно опустились на землю — и собрались вокруг чёрных сапог.

Сердце забилось чаще, гоня по венам жидкий ужас, пока мой взгляд поднимался всё выше: чёрные штаны, столь же тёмная, искусно выделанная кожаная кираса, плечевые пластины в форме заострённых перьев… пока я не увидела его лицо.

И сердце треснуло.

Шокирующая пустота его взгляда пронзила меня, парализуя. Длинные распущенные волосы цвета смолы обрамляли гладкую кожу, резкие скулы, крепкий подбородок, высоко поднятую голову.

От него веяло отчуждённостью. Взгляд был безразличным, полным старой печали, узкие губы сомкнуты в прямую линию, высокая фигура расслаблена, сухожилия на шее неподвижны, грудь под кирасой едва заметно поднималась при каждом вдохе. Он был молод, ему не было и тридцати. Даже близко.

Себиан встал рядом, покачал головой и скривил губы в усмешке.

— Слишком театрально, даже для Властелина Теней.

В груди разросся холодный ужас. О боги, конечно, именно он уничтожил ту деревню — убил мужчин, изнасиловал женщин. Что он сделает со мной?

Я встретила холодный взгляд Малира, стараясь не дрожать от его пугающей близости.

— Ты тот, кого зовут Властелином Теней?

Голова Малира наклонилась набок — жест, пугающе похожий на движения его воронов. От этого холод пробежал по коже, а горло сдавила паника, ясно давая понять: передо мной стоит сам Ворон — тот, кто несёт резню, насилие, голод и войну.

Хаос.

Террор вырезал пустоту в моей груди. Как такое возможно? Он слишком молод, чтобы обладать такой силой, слишком неопытен, чтобы победить почти всех лордов между Тайдстоуном и южными морями. Или же он был настолько порочен от природы, что мог одним лишь существованием наводить хаос на весь мир?

— Это она? — его голос, низкий и опасный, прокатился по лесу, покрыв мою кожу мурашками. — Та самая девушка из видения Аскера?

— Очень надеюсь, что да, потому что я не собираюсь возвращаться в ту кишащую тенями бойню, что ты устроил в деревне, — буркнул Себиан и медленно пошёл прочь, махнув мне следовать за ним. — Где он? Я хочу закончить с этим раз и навсегда.

Малир протянул руку к моему лицу и обхватил подбородок. Тёплое прикосновение заставило меня вздрогнуть; большой палец медленно очертил линию нижней губы. Он поворачивал моё лицо то влево, то вправо, поднимал вверх, опускал вниз — изучал под каждым углом, в каждом проблеске света, что давал лес.

— Кто… ты… такая? — слова звучали медленно, тихо, будто я поразила его до глубины души. — Зачем богиня привела тебя сюда? К нам?

— Я… — всхлип оборвал мои слова, когда его лицо склонилось к моей шее, холодный кончик носа скользнул вдоль сухожилия, задел мочку уха и поднялся выше, в волосы, сопровождаемый глубоким вдохом. Он нюхал меня? — Я не знаю.

Это был самый безопасный