Перья столь порочные - Лив Зандер Страница 10

— Ты собираешься сказать мне, где он, или…?

— Он улетел посмотреть на карету, — ответил Малир, отстраняясь и пристально вглядываясь в моё лицо, будто ожидал найти ответы в линиях моих бровей, носа… на губах. — Вероятно, хотел узнать, даст ли его дар хоть какое-то понимание насчёт его аномалии. Скажи мне, кто она.

Себиан скрестил руки на груди и нахмурился, видя, как Малир сжимает в пальцах прядь моих волос и внимательно её рассматривает.

— Кто-то, кто должен остаться — и я не могу подчеркнуть это достаточно, Малир, — невредимой.

— Значит, ты знаешь, — протянул Малир, позволив взгляду скользнуть по моей фигуре с таким вниманием, какого мне ещё не дарил ни один мужчина. Под кожей пробежала странная дрожь. — Половина меня уже решила отвести её в мои покои на ночь.

Себиан хохотнул.

— «Невредимой» — это явно не то слово, которым можно описать женщин, выходящих из них утром.

Холод прокатился по телу, заставив меня отпрянуть от руки Малира. Что это значило? Женщины никогда не выходили оттуда невредимыми?

Малир слегка надул губы, уголки их приподнялись, когда он взглянул на Себиана.

— Ты и вправду боишься, что мне не понравится, кто она?

— Напротив, друг мой… Я боюсь, что тебе понравится слишком сильно. — Он щёлкнул языком. — Если я всё испорчу, Аскер меня на куски разорвет.

— Всегда есть вариант, что я прикажу тебе жениться.

— Ты бы не посмел.

— После того, что ты сделал с тем кошелём соляных теней? — Малир приподнял бровь. — Проверь мне.

— Я не хотел проиграть их за картами, — тяжело выдохнул Себиан. — Ладно, ты всё равно скоро узнаешь от Лорна. Малир, это леди Галантия.

— Галантия… — выдохнул Малир. Его мрачный взгляд вновь впился в меня, и от этой жгучей интенсивности по коже побежали лихорадочные мурашки. — Она дочь ублюдка.

Горло сжалось узлом.

Его губы вытянулись в прямую линию, тело напряглось от внезапного напряжения, жилы вздулись на шее, грудь поднималась и опадала в сбитом ритме… Всё в нём изменилось, превращая холодное равнодушие в безудержный, пугающий интерес.

— М-м, теперь я действительно хочу забрать тебя в свои покои, — его пальцы метнулись к моей шее быстрее, чем я успела увернуться. Захват лишил меня воздуха — хватка была смертельной. Его тёмный шёпот зашипел у виска, как мурлыканье. — Или, может, я просто сверну тебе шею, маленькая белая голубка.

Я билась и дёргалась, но не могла вырваться из его железной хватки. По его руке поползли тени, холодные щупальца скользнули по моему подбородку, щекам, вискам. Они проникали в ноздри, раздвигали губы, вторгались в рот, горло, лёгкие. Душили меня, лишали дыхания.

В глазах потемнело.

Чернота поглотила меня целиком.

Глава 5



Себиан

Наши дни — роща

Ну что ж, я старался как мог.

Очень старался уговорить Аскера скинуть это поручение на другого следопыта, но нет — он настоял, чтобы именно я нашёл и доставил эту девчонку. И вот как замечательно всё шло…

Малир вплёл свои тени в горло Галантии и в её лёгкие, пока отчаянные судороги не перешли в неконтролируемые подёргивания. Сколько я его знал — он всегда был мрачным ублюдком: тихим, но с резкими всплесками ярости. Оттого и особенно жестоким. Никогда не знаешь, когда его тени сорвутся с цепи.

Но он и хитрый, этот сукин сын. Малир прекрасно понимал, что нам нужна эта девчонка живой. А вот «невредимой» — это уже вопрос спорный в его перекошенной голове. Он должен был вот-вот остановиться. В любую секунду…

Полминуты спустя что-то похожее на тревогу кольнуло в моём пустом брюхе, потому что это был бы не первый раз, когда он убивал по ошибке. Чёрт… да он её душил насмерть.

— Малир… — сосредоточившись на даре в своей груди, я обратился к его теням. — Успокойся. Успокойся. — Любой другой рискнул бы — они рванулись бы в ответ. Но не я. Со мной все иначе. — Отзови их.

Его дёрнуло. Он отпустил её горло, тело задрожало, пока он отзывал свои тени — непредсказуемых ублюдков в лучшие дни и смертельно опасный груз в худшие.

Высокородная красавица рухнула на землю с тяжёлым стуком. Тихая. Неподвижная. Аскер мне голову оторвёт…

— Приведите Судьбу! — крик Малира раскатился по лесу, и крылья взметнулись — кто-то из сидевших на деревьях взлетел. — И лекаря!

Я схватил кожаный мешочек, свисающий с низкой ветки, глаза горели, в ушах звенело. Пять дней, проведённых в вороньем выводке, перегрузили мои чувства так, что теперь неделю буду расплачиваться. Каждый дар имеет цену. Моя цена? Пронзающие мозг головные боли.

Достал кусочек серой коры дьявольского дерева и положил на язык. Дёсны свело от горечи, но я разжевал её. Всё лучше, чем слушать очередную головомойку Аскера в трезвом уме.

Пристегнув мешочек к кирасе, я поправил лук и размял плечи, сведённые судорогой от слишком долгого полёта — да ещё и с покалеченными крыльями. — Ты чуть не убил её.

Но именно — «чуть».

Я слышал её сиплые вдохи, редкий пульс, едва прокачивающий кровь, подёргивание пальцев, скрежет костяшек. И этот кислый запах страха, смешанный с чем-то сладким, что я не мог назвать.

— Даже без глаз я почувствовала бы эти тени за милю, — Эловэн вышла из леса, ковыляя в своих синих одеяниях. Слепая, как летучая мышь, волосы торчком во все стороны, она вытянула руку вперёд. Носком ботинка ткнулась в бок Галантии, присела и провела пальцами к её шее. — Это должно было убить её.

Да, наверное, должно было.

Я посмотрел на лицо Галантии — пепельно-серое, глаза раскрыты, не мигают, дыхание — короткие жалкие всхлипы, сжимающие грудь. Чёрт, какая же она хрупкая.

Вкусно уязвимая.

Эловэн покачала головой, приложила руки к почерневшей шее Галантии, впитывая тени Малира в своё ядро. Интересное зрелище — пустоты всегда были редкостью, даже до того, как мы систематически истребили их десятилетия назад.

Я вздохнул с сожалением.

— Тебе стоило остановиться раньше.

Взгляд Малира упал на мои губы — наверняка уже посеревшие от коры, — челюсти напряглись.

— Тебе стоило утаить от меня её имя.

— Чтобы твои мрачные тени оплели меня, пока ты был одержим этой девчонкой? — он выглядел буквально загипнотизированным, ещё до того, как прозвучало её имя. Что редкость — большинство женщин его оставляли равнодушным. — Не то, чего ты ожидал, да?

Он