Венчание - Галина Дмитриевна Гончарова Страница 72

Да магистр ведать не ведывал, где такое в человеке находится-то! Переживать из-за чего-то, что может быть случится? Лучше он свое дело делать будет, вот и не случится ничего.

Пожалуй, единственной причиной, способной вызвать волнение магистра, было недовольство Эваринола Родаля. Ему Леон де Тур служил со всем своим бычьим пылом, ему был верен, его мнение было важно для Леона.

И службу свою в Русине он был намерен исполнить, как можно лучше.

Впрочем, и на Руди пожаловаться нельзя было. Не пришлось магистру ноги по лесу бить, Руди не пешком пришел, с ним еще двенадцать человек пришли, да не просто так, в лодках больших. Таких, что еще по десять рыцарей в каждой поместятся. Они же и на весла сядут, чай, сюда-то по течению шли, а к городу против течения подниматься надобно, грести сильно придется.

А и ничего! Справятся рыцари, не переломятся!

Магистр их быстро по лодкам распределил, кого и куда.

Нашлись в лодках и лыжи, и снегоступы… оружия не было, да его и не надобно. А так-то в Иноземной слободе много чего до поры до времени лежало.

Старый государь Иоанн много чего иноземцам позволил, вот и накопили. И оружие было у них по подвалам и чердакам припрятано, по схронам тайным, и лежало оно там до поры… сейчас доставали его, чистили да смазывали. Вооружались.

Руди и Пауля Данаэльса не обошел вниманием своим, навестил, поговорил.

Так что… Магистр даже соизволил Руди по плечу похлопать одобрительно.

— Отлично, Руди! Ежели еще нас проведешь куда надобно…

— Да! — Дэни рядом крутился, помогал своему «наставнику» одеваться. Магистр усмехнулся, парня по голове потрепал.

— ты сидишь на корабле.

Дэни тут же надул губы.

Руди поморщился про себя, а внешне ласково погрозил мальчишке пальцем.

— Там не будет благородной битвы, там будет свалка, в которой тебя могут убить или покалечить.

Дэни сообразил, что покалеченный или изуродованный он своему покровителю будет уже не слишком нужен, и надул губы.

— Хорошо, но я рассчитываю, что вы мне все расскажете, когда вернетесь!

— Конечно, — согласился Руди.

И снова сердце тоской кольнуло.

Вот ежели б он на месте магистра. И не Дэни рядом, а Данила Захарьин… не был бы боярин таким неуступчивым, таким неприступным… нравилось бы это Руди? Когда б Данила такое проделывал, Руди бы счастлив был!

Не дал ему Господь взаимности.

Мысль о том, что Господь такие радости осуждает, а Содом с Гоморрой и вовсе покритиковал решительно, Руди и в голову не пришла. О чем вы?

У него все серьезно, у него любовь, а вы о какой-то Библии, заповедях, Боге — даже думать и то смешно! Сказано же вам — любовь! А она ни преград, ни запретов не знает, и нечего тут плеваться!

Магистр на прощание оруженосца своего поцеловал откровенно — и из каюты вышел.

Вот рыцари в лодки уселись, вот весла погрузились в ледяную воду, лодка с магистром и Руди вперед вырвалась. Надо же кому-то указывать, и куда, и зачем… понятно, и с воды Ладогу охраняют, но не везде, нет, не везде. Вот как раз в районе Джерманской улицы и пристать можно. Очень даже хорошо… оттуда и пойдут они к палатам государевым, к ходу потайному.

Так и вышло.

Ночь — и та помогла, темная была, безлунная, ровно банку чернил на небосвод вылили, Руди даже заволновался маленько — не случилось бы непогоды. Но Любава говорила, тихо будет. Может, под утро уж начнется… но к тому времени все давно кончено будет.

Поделились лодки на три отряда, один из них чуть поодаль заскользил, на глубину хорошую вышел. Им в порт надобно, там их люди ждут, они укажут, что жечь, кого резать.

Руди и тут договорился. Всего пять лодок, в каждой по двенадцать человек.

Много?

Вовсе даже не много, в порту народ решительный, и моряки привыкли за ножи хвататься, за палаши, и махать ими умеют, и стража портовая тоже стоять, затылок чесать, не станет.

Даже как один склад загорится, уже суматоха начнется, шум, гам, а им-то не один поджечь надо — с десяток. И кораблей несколько.

Так что вовсе не много это — пять лодок, в самый раз придется!

Чего не учел Руди…

О чем знала лишь Добряна, которая сейчас стояла, опустив руки в ледяную воду Ладоги-реки, шептала тихо, просила на помощь прийти…

Не как слуг просила, хоть и могла приневолить. Как друзей.

И они откликнулись.

Один рыцарь ощутил неправильное покачивание лодки. Не от волны, а… словно задела она что-то?

Плавник какой? Дерево, в воде плывущее?

Или…?

Мигом вспомнились все детские страхи, все ужасы, о которых матушка вечером у очага рассказывала: рыцарь в прибрежном городке вырос, наслушался и о морском черте, и о чудовищах подводных, и об утопленниках… вот-вот протянутся из-под воды склизкие зеленые пальцы, ухватятся за борт, мертвяк из воды выглянет…

Этого не случилось.

Только лодку еще раз шатнуло. Более основательно.

И еще одну.

И третью.

А четвертую и шатать не стало. Просто ударило что-то темное, большое, в борт, и она опрокинулась. Черпнула воду, высыпала в реку рыцарей — холодна весной вода Ладоги.

Обожгла, ровно снег, а снизу что-то страшное наплывает, тянет за ноги, под воду тащит… да и не тянуло б — не выплыть никому. Они же все в одежде кожаной, в кольчугах, хоть и легких, а все же и металл, и поддоспешник кожаный, и поножи, и наручи, враз не скинешь, в плащах, сверху накинутых — пока хоть одну вещь сбросишь, три раза утонуть успеешь.

Кто пытался к другим лодкам подплыть, кто свою за борта схватил… ночь криками наполнилась, шумом — тут уж не до секретности.

Только мелькнули в воде стремительные тени, ударили тараном, вдвоем…

И еще одна лодка опрокинулась.

Замешкались рыцари, не ждали они такого, и это еще двух лодок им стоило. Последнюю добили, когда та к берегу метнулась, прямо по своим, кто в воде еще плавал, с пути людей отбрасывая, веслами по головам, по рукам. А только это вода, это Ладога, она и широкая, и глубокая, и опять же, лодка это! Ты ее поди, разверни поперек течения, да удержи на воде — сомам только удобнее было ладью опрокидывать!

Да, это были сомы.

Ладога им нравилась, они тут испокон веков жили на дне, под корягами, в глубоких омутах. Пестовали свое потомство, отъедались,