Стихийница - Екатерина Александровна Боброва Страница 6

вроде дикарей, только спустившихся с дерева. Ну как тапуны для нас, когда они режут птицу, чтобы по внутренностям предсказать будущее или вызывают духа предка, наливают ему выпить, а потом требуют каких-то благ. Может, и к лучшему, если ее не будут связывать с нами. Непросто быть ребенком двух миров.

Харт согласно кивнул. Он и сам думал так же.

— Что с ее братом? — спросил Лиестр, обтирая ладонь о штаны.

— Истинный огневик, никаких сюрпризов. Правда, сильно разозленный огневик, — и Харт недовольно нахмурился. — Ему не рассказывали о роли стихий в исчезновении сестры — сам догадался. Теперь сыплет пепел в академии. Требует призвать стихии к ответу и заставить их вернуть сестру. Сторонников себе нашел. У них бредовая идея шантажом: «Мы отвергаем стихии» призвать их больше уважать людей и учитывать их мнение.

— Угу. Либерализм. С огнем, — хмыкнул Первый. — Они бы сначала друг друга уважать начали, а потом требовали бы такого же отношения от стихии.

Харт призыв не оценил.

— Ты просто не знаешь, как распространяются подобные идеи — быстрее пожара. Не успеешь оглянуться — и модно станет винить огонь во всем. Вот увидишь, они себя еще антистихийниками объявят. На радость фаттарцам.

И Третий с тоской подумал о том, что ему не хотелось бы дожить до того момента, когда придется вносить сына брата в пепельный список тех, за кем приглядывали его парни. Так то, конечно, в списке встречались и члены семьи. Кайлес, например. Но Иль это другое. Было бы погано отправить на рудники пацана, чье появление на свет он встречал одним из первых. И пусть сейчас это был лишь переживающий за сестру мальчишка, но Харт знал, насколько влияют детские травмы на взрослую жизнь. Особенно, если Оля не вернется.

— С пацаном мы поработаем, — пообещал себе Харт. — Да и Четвертый, когда вернется, присмотрит за наследником. Главное, чтобы не сбежал на поиски сестры. Представь, насколько глупо мы будем выглядеть в глазах фаттарцев, если придем к ним за разрешением на поиски еще одного ребенка. А Оля…

— Ждем, что еще мы можем сделать, — вздохнул Лиестр, думая о том, чтобы попутешествовать. Давно ведь хотел посмотреть другие миры. Почему бы не глянуть Фаттару? Исследовать универсалов, например. Занятный труд может получиться. Даже название уже есть: «Особенности универсалов и их отношение к стихиям».

Три недели назад. Фаттара

Оля даже среагировать не успела. Удивилась только, когда перед ней из портала возник смешной старик с грязными патлами седых волос. Буркнул что-то непонятное и открыл обратный портал, сила которого, не спрашивая ее разрешения, потащила сквозь пространство.

Миг — и она стоит оглушенная на оживленной улице какого-то города, вбирая в себя волной накатившие запахи и ошалело смотрит на желтые стены, камень под ногами и яркое — здесь был день — небо.

А еще здесь было лето. Духота перехватила дыхание. Жара ударила в лицо.

Мимо промчался на дребезжащей конструкции пацан.

Кролик испуганно дернулся, пнул лапкой в живот, вырываясь, и она от неожиданности не успела перехватить, удержать. Мгновение — и он спрыгнул на мостовую. Скачок — и белый комок с неожиданной для него скоростью помчался по улице.

Девочку накрыла липкая паника. Мир сузился до одного: Снежок. А если он потеряется? Если погибнет?

— Стой, Снежок! Нет! — она бросилась за ним, благополучно забыв о том, что ей нельзя терять старика из вида. Ведь только он сможет вернуть ее домой.

Кролик прыжками несся по улице, мимо каких-то лавок, высоких домов. Едва вывернул из-под колес странной повозки, им вслед кто-то кричал, кто-то смеялся. Она, задыхаясь от быстрого бега, не замечала ничего, кроме мелькавшего впереди белого пушистого хвоста.

Потом Снежок нырнул в темную подворотню, рванул в дырку под забор, и она остановилась, хватая ртом воздух. Заозиралась, беспомощно прикидывая высоту забора и понимая, что перелезть сил не хватит.

Внезапно в груди там, где висел подаренный императором кулон, запекло так, что слезы градом хлынули из глаз. Она испуганно схватилась за грудь. Опустилась на колено. Воздух стал раскаленным, иголками впиваясь в горло. Мир расплылся. Затих, приглушенный болью.

Скрипнуло. Рядом кто-то остановился, принеся волну травяных запахов и еще чего-то непонятного.

Ослепленная болью девочка мало что соображала. Она и голос-то: старый, похожий на скрип деревьев в лесу, едва слышала. Женщина говорила, но слов было не разобрать.

— А кто это у нас? Еще и такой симпатичный? Стихийница? Неужели? Откуда? Еще и одна. Хм, а что это у нас за артефакт такой? Прячущий ауру и кровь? Занятно. Ладно, милая, давай я помогу тебе подняться. Тебе надо отдохнуть. А пока я сварю какой-нибудь отвар, чтобы тебе полегчало.

И неожиданно сильные руки подхватили девочку, поставили на ноги. Женщина обхватила ее за плечи, повела куда-то.

Мир все больше погружался в горячечный туман. И что-то терялось в нем. Что-то очень важное, только Оля не понимала, что именно. Ей было плохо. Ей было больно. И только издалека, словно сквозь туман, доносившийся голос связывал ее с реальностью.

— Кружись, кружись. Вейся, вейся. Плохое пусть забудется. Хорошее тоже. Растворится в омуте. Упадет на дно. Зарастет илом. Станет память чистой, как вода.

А потом:

— Пей, милая, пей.

Горечь на языке. Обжигающий глоток. Тепло в желудке. И сознание уплывает в сон.

— Ты с ума сошла! Свихнулась? Зачем тебе девчонка? Ее же искать будут!

Гейра поморщилась и недовольно покосилась на брата. И зачем только матушка родила такого придурка? Еще и посмертную клятву с нее взяла, что заботиться будет о младшем брате. А тот, как назло, вечно куда-то лезет. И вроде годков уже под сотню, а все еще не угомонится. Доказать что-то пытается. А выходит лишь одно: долги. Порой Гейре казалось, что стоило брату сделать шаг за порог, как на нем повисал очередной долг.

Редкостный придурок. Но родной. Еще и клятва матушке…

— Смотри, какой браслет! Точно родовой. Такие только у знати бывают. Да и наряд. Форма какая-то, но материал качественный, дорогой. Правда, написано не по-нашему. Она ведь проснется и потребует отвести ее домой. Что ты будешь делать?

Гейра раздраженно потерла виски. После ворожбы у нее всегда болела голова и потому голос брата звучал особенно противно. Хотелось его заткнуть. Но она отбросила кровожадные мысли, сосредоточившись на деле. Деньги сами собой не появятся.

— Умолкни, придурь, — рявкнула с особым наслаждением. Хорошо все же, что брат младший. Хоть поорать на него можно. В детстве она его и поколачивала порой, да видно мало. Не вколотилось нужное. А сейчас уже и