Стихийница - Екатерина Александровна Боброва Страница 5

Мэтры по факту оказались спившимися или полубезумными стариками, не желавшие даже слышать о проблемах других.

Фильярг жаловался, что эти уроды не помнят, что делали вчера. И он подозревал, что они просто могли не заметить маленькую девочку, затянутую в портал.

Фаттарцы не помогали, но и не мешали, дав добро на поиски. Правда в их официальном ответе значилось легкое раздражение по поводу уверенности Асмаса, что девочка у них. Мол, мало ли миров на свете?

А у кого еще она может быть? Фаттара — единственный мир, гордящийся своими архимагами. Ни у кого их больше не было в таком количестве, еще и мающихся от безделия, спивающихся, не знающих, куда убить время. И это кроме тех, кто продолжал работать. К ним Фильярг тоже обращался, и Харт мог представить, сколько унижения довелось вынести брату от мэтров, не отличавшихся добродушным нравом. Долгожительство всегда добавляет цинизма и едкости характеру.

Каждый из опрошенных отправлял Четвертого по одному адресу: к стихиям. Мол, ваши… сами с ними и разбирайтесь.

Тем, кто ни разу не приручал внутренний огонь, не понять тех, кто живет со стихиями. Универсалы использовали магию, как силу мышц. Глупо же советоваться с бицепсом о будущем или разговаривать о политике. В этом главное отличие стихийника. Он не один. Его сила — отражение него самого, а воплощение стихии — не только эмоции и память поколений. Это нечто ближе к божеству.

Все эти доводы не мешали фаттарцам смотреть на стихийников свысока, и если бы не личная просьба императора — были у него какие-то дела с иномирянами — Четвертого и на порог Фаттары не пустили. Плевать им на девчонку… Доказательств никаких. Одни догадки. Может, и не было девочки, как и архимага…

Харт и сам не любил чужаков, шарившихся по Асмасу, но чужого ребенка стал бы искать. Людей бы дал.

— Ничего, — ответил Третий, раздраженно отпихивая в сторону лист со сводкой. Какие там дела, когда у них непонятно что в семье творится⁈ И ведь знал, что с девчонкой просто не будет. Не знал, что настолько. Да и проблемы ожидались несколько позднее… Когда начнутся подростковые бунты.

— Может, и к лучшему, — пробормотал внезапно Лиестр, принявшись задумчиво пощипывать подбородок.

Харт насторожился. К лучшему? О чем еще он не знает?

— Поясни.

— Нечего пояснять, — отмахнулся брат, — одни догадки. Могу утверждать одно: последние измерения показали активацию третьего дара. Не полную пока, но дар обещал был столь же сильным, как и предыдущие два. Однако, — он замолчал, собираясь с мыслями, и за эту паузу Харт чего только не передумал, — вместе с пробуждением третьего дара возросли признаки дестабилизации. Оле ведь восемнадцать исполнилось? Но по развитию она старше года на три. Скоро начались бы циклы. И та самая женская нестабильность.

— Контур? — осторожно предложил Харт, понимая, что об установке стабилизатора Лиестр должен был подумать в первую очередь.

— Боюсь, здесь он бы мало помог. Контур рассчитан на одну стихию и не предназначен для больших нагрузок. Иначе все тело камнями покрывать пришлось. Я пробовал рассчитать стабилизатор на большее число стихий, — Первый удрученно покачал головой, раздраженно морщась от неудачи, — но с учетом равнозначности сил, контур смог бы удержать лишь одну, и мы получили бы выброс чуть меньшей интенсивности: двойной вместо тройного. Не такая уж большая разница. Там и одного выброса достаточно, чтобы заработать лихорадку или получить выгорание. А если стихий станет четыре…

И он замолчал, давая возможность Харту самому представить последствия.

— О чем они вообще думали⁉ — возмутился Третий. — Проводить подобные эксперименты на ребенке!

Лиестр непонимающе нахмурился, посмотрел вопросительно.

— Фильярг рассказал, — Харт махнул рукой на секретность, — что стихии были сильно заинтересованы в его дочери. К себе на встречи по ночам таскали. Учили. У меня такое чувство, они хотели вырастить первого стихийника-универсала.

— Так-так, — Лиестр вскочил, нервно заходил по кабинету. — Теперь все ясно.

«Ясно» Харту не было, и он молча ждал пояснений.

— Стихиям давно не давала покоя универсальность. Помнишь трактат Сиятельного о силах? Там целая глава была о великой цели собрать в себе все четыре стихии. Единение. Всесильность. Стать истинным сыном мира. А тут такой шанс. Оля дочь ассары. Уверен, если бы Землю не заблокировали от магии, их мир был бы миром универсалов. В принципе Фаттара очень похожа на Землю: растительность, животные… Я не был бы удивлен, если бы заблокированные способности матери пробудились в дочери. И тогда понятен интерес стихий к ребенку. Отец стихийник, мать… потенциальный универсал. Оля действительно могла соединить в себе четыре стихии. Честно признать, я тоже на это рассчитывал.

— Но что-то пошло не так.

Харт тоже встал. Он всегда знал о том, что стихии используют людей, порой жестоко играя ими, но и награждая щедро. Поддерживая, помогая. Однако знать и видеть, как они вышвыривают из родного мира девочку, обрывая связь с семьей — разные вещи. Как и смириться с этим.

— Мне кажется, все началось еще на свадьбе Шестого, когда император преподнес Ольге кулон, а вода запретила его снимать, — продолжил Харт развивать свою мысль, подходя к окну, за котором плакал под мелким весенним дождиком парк, и зеленая листва блестела умытостью. — Мне тогда уже показалось это подозрительным.

Стихии играли в долгую. Иногда на столетия вперед. Терпения им было не занимать.

— Возможно, — не стал отрицать Лиестр и пожаловался: — Мне бы хоть одного универсала, чтобы сравнить… Понять, что происходит. Откуда нестабильность. Вызвана ли она взрослением или это стихии вступили в противоречие друг с другом, а может, там смешалось все: стихии, универсальность и взросление…

— Понятно, почему ее выкинули на Фаттару, — Харт повернулся к брату — вид плачущего парка вызывал похоронное настроение, задумчиво покачался с пятки на носок. Картинка в голове почти сложилась. — Ее пытались спасти. Убрать из того коктейля, который сами же взрастили, стихийную составляющую. Уменьшить нагрузку. Только не понимаю, зачем лишать связи с семьей? Скрывать от поисков? Пусть и наполовину, но Оля стихийница.

— Кто-то заигрался, а признать вину не желает, — криво усмехнулся Лиестр. Стиснул кулак, а когда разжал — на ладони плясал маленький огонек. — «Стихии не имеют слабостей, не делают ошибок и даже если нам, по недомыслию, их действия кажутся неправильными, это исключительно потому, что мы не видим все картину целиком», — процитировал он трактат «О стихийной мудрости».

Огонек сердито мигнул и погас.

— И ты прав, похоже, шансов выжить у нее здесь было немного. А насчет Фаттары… Сам знаешь, как там относятся к стихийникам. Мы для них нечто