Танцующая с волками - Сёстры Нолан Страница 37

Тот усмехнулся и потрепал парнишку по светлым волосам.

— Если будешь больше тренироваться, сможешь добиться успехов, — заметил он, вкладывая нож в руку мальчика. — У тебя хороший потенциал.

С этими словами Маркус развернулся, собираясь уйти обратно в кабинет сверять отчётность, но за спиной прозвучал настойчивый голосок:

— Я хочу научиться, сэр. Покажите мне ещё приёмы?

Улыбка тронула губы майора. Засунув сигарету обратно в пачку, Маркус спрятал её в карман и вернулся на площадку.

* * *

В маленьком камине потрескивали брёвна, но даже этот тёплый и уютный звук не мог развеять гнетущей тишины, которая накрыла гостиную затерянного в лесной глуши коттеджа. Сквозь неплотно забитые досками глазницы окон прорывалась ночная прохлада, играя пламенем, освещавшим лишь малую часть тёмной комнаты, по стенам которой скакали зловещие тени.

Ульрих вернулся вскоре после того, как стих надсадный вой, переполошивший округу. Иван встретил его на крыльце, обеспокоенный задумчивым молчанием подопечного, но тот прошёл мимо беты в гостиную и остановился у камина, наблюдая за танцем огня на обуглившихся поленьях. Почувствовав на себе вопросительный взгляд, Ульрих словно собрался с мыслями и бросил через плечо:

— Думаю, пришло время навестить Джакоба.

Иван застыл, поражённый услышанным. Кустистые брови сошлись на переносице, пока сам он боролся с колючим раздражением, заворочавшимся в груди. Нахальный юнец уже давно перешёл все границы, не считаясь с мнением опытного беты.

— Это безумие! — пробормотал Иван хриплым голосом и покачал головой. — Мы должны придерживаться плана, а не пускать его на самотёк.

— Я уже всё решил, мне не нужно твоё одобрение, — Ульрих равнодушно махнул рукой, прежде чем отвернуться к окну. — Обстоятельства складываются как нельзя лучше для нас.

— Лучше? Послушай меня, мальчик. Ты не понимаешь, чем может грозить твоё упрямство. Ты развязал войну, и сейчас не время менять тактику. Стоит подождать, и тогда охотники решат проблему за нас.

— Подождать? Что же ты не сказал это себе, когда захотел убить Оливию за моей спиной?

— Она представляла угрозу для всей стаи, — Иван и бровью не повёл на обличительные слова, полностью уверенный в своей правоте.

— Кажется, я предельно ясно выразился, когда сказал, что Лив неприкасаема.

— Твои чувства мешают нашим планам, Рунольв, — тяжёлая рука опустилась на плечо Ульриха. — Сейчас не время для сантиментов, у нас есть важное дело, которое мы так долго готовили, не забывай об этом.

Ульрих усмехнулся, словно желая возразить, но Иван торопливо продолжил:

— После того как ты посетил с охотницей резервацию, многие ликанты выразили недовольство, и мне пришлось уладить этот момент, но каждый раз прикрывать твои импульсивные выходки я не собираюсь.

— А я тебя об этом и не просил, — Ульрих резко развернулся, оказываясь лицом к лицу с Иваном. — Ты слишком много на себя берёшь.

— Я исполняю свой долг, — предупреждающе зарычал тот. — А ты, дурак, так ослеплён возможной властью, что сам себя загоняешь в капкан! Забудь про девчонку и начни думать головой.

— Решил приказывать мне? — Глаза сверкнули лунной тенью, сгущая атмосферу. — Лучше не испытывай моё терпение! — рявкнул Ульрих, выходя из себя.

— Не рычи на меня, щенок! Я склоняюсь перед тобой только в память об отце.

— В таком случае я могу ускорить вашу встречу, — оскалился Ульрих.

Напряжение заполнило комнату, угрожая рвануть от малейшей искры, которые сыпались из очага, пока два ликанта сверлили друг друга тяжёлыми взглядами. Иван наблюдал, как глаза Ульриха загораются яростным огнём, запоздало понимая, что не сможет дать отпор, и дело даже не в клятве Бальтару.

Парень изменился. С момента первого обращения прошло всего три года, но он принял свою силу, словно знал о ней всегда, и теперь незримо возвышался над Иваном, хотя тот едва ли был ниже ростом.

— Всё будет так, как я скажу, — прошипел Ульрих. — На колени!

Иван коротко выдохнул сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как противные в своём липком страхе мурашки покрыли спину, и опустился на одно колено. Преклонив голову, он услышал довольную усмешку Ульриха, и в следующую секунду тот, не говоря ни слова, покинул комнату.

Тяжело вздохнув, Иван поднялся на ноги и проследовал за вожаком. Разум всё ещё сопротивлялся, беспрестанно твердя о безрассудности молодого Альфы, но в глубине души бета уже давно в него верил.

* * *

В глубине лесной чащи скрывался роскошный особняк, отстроенный в готическом стиле и окружённый высоким забором с тяжёлыми коваными воротами. На небольшой поляне перед ним собралось множество ликантов, гудящих, словно рой разбуженных пчёл. Оборотни с недоверием косились на богатое убранство резиденции Альфы, но покорно ждали выхода его свиты. Уже больше восемнадцати лет никто из живущих в резервации не смел приближаться к территории высших ликантов, и даже сейчас, на пороге войны, собрание проходило за пределами каменных стен, отделяющих лес от обители избранных.

Наконец стальные створки с глухим скрипом распахнулись, пропуская к томящейся толпе элиту во главе с вожаком. Джакоб возвышался над стаей, словно величественная статуя. Свита окружила Альфу со всех сторон и замерла в благоговейном ожидании торжественной речи, готовая ринуться в бой, в то время как оборотни из резервации послушно держались чуть позади, подчиняясь нерушимому правилу.

— Мы много лет терпели, что люди указывают нам, как жить, сколько еды получать, как вести себя, — тирада Джакоба звучным эхом разносилась по поляне, освещаемой полной луной, а гордая осанка и суровый взгляд выражали уверенность в собственных словах. — Они контролировали популяцию, запрещали ходить по земле, которая веками принадлежала нашим предкам!

Его речь то и дело прерывалась одобрительными выкриками ликантов из элиты, однако остальные оборотни слушали молча.

— Мой сын был убит охотниками лишь за то, что вовремя не покинул город. — Голос вожака дрогнул, и он опустил голову, однако в следующее мгновение яростный рык огласил окрестности. — Я не позволю им остаться безнаказанными! Гильдия должна пасть! Мы ликанты, самая страшная и несокрушимая сила на планете, так было сотни лет и останется навсегда!

Свита загалдела, вторя Альфе, подхватывая друг за другом восторженный вой, и Джакоб с чувством превосходства оглядел армию, явно довольный собой. Ораторское мастерство и хитрость были его главными талантами, они помогали выжить в те времена, когда за свои деяния он мог несколько раз лишиться головы, но всё время выходил сухим из воды. Они же помогли найти союзников при свержении Бальтара и подчинить себе стаю, которая изначально так яростно его ненавидела. Он и сейчас замечал, как хмурятся многие из тех, кого он сам загнал в резервацию, отгородив от остального мира забором из колючей проволоки, но мысль о том, что