Пшеничная вдова - Данила Скит Страница 37

– Завтра, – ответил Реборн.

– Но со свадьбы прошло все пара лун…

– Прошло уже пять лун! – казалось, с каждым разом Бернад кричит сильнее, все больше и больше походя на разъярённого медведя. Встав во весь свой исполинский рост, он вышел из-за стола и поравнялся с сыном, – Но для пьяниц время течет иначе, так? Ты засунешь в котомку свое высокое величество и отправишься колесить по Теллостосу. А когда вернешься, вся страна должна знать, что пшеничная вдова счастлива и пребывает в добром здравии.

Отец и сын практически сравнялись в росте. Только ноги у Бернада были косолапы, Исбэль готова была поклясться, что если их выпрямить, он обгонит своего сына по росту почти на голову. А еще она знала, что медведи только кажутся неуклюжими, когда дело доходит до охоты – они быстры и свирепы. Реборн поднял руку и положил ладонь на плечо отца.

– Мы выезжаем завтра утром, – с неизменным спокойствием сказал Реборн, не отнимая руки с черного бархата, а под ним кипел гнев, сдерживаемый только его ладонью.

– Мы? – удивленно спросила Исбэль.

– Это раньше вы были принцессой, а теперь вы королева, – почти бесстрастно пробасил Бернад. Еще накануне он попросил сына попридержать его, иначе он свернет шею королеве сразу, как только увидит ее. Рассудительность сына он ценил, частенько она охлаждала его горячую голову. Иначе многие в Глаэкоре не досчитались бы рук, ног, языков и частенько жизней, как это бывало раньше. Порой, это мешало дипломатии. Что и говорить, Бернад в ней был весьма плох, – Я не отпущу вас одну, в окружении стражи. Пусть в пути вас сопровождает муж.

– Но… кто же тогда останется в столице? – спросила Исбэль и сразу пожалела о своем вопросе.

Десница не назначен, поэтому на правах отца короля Бернад временно возьмет роль наблюдающего за страной. Более прозрачного намека на смену власти было и не придумать.

– До завтра со сборами не успеть, – Исбэль опустила голову.

– Какие еще вам нужны сборы? – изумился Бернад, – Карета, стража да ваше милое личико, вот и все!

– Чтобы собрать мешки с пшеницей, нужно как минимум семь лун.

– Никаких мешков с пшеницей. Вы поедите налегке.

– Я никогда не прихожу с пустыми руками.

– Вы не поняли, молодая леди. Это не обсуждается, пшеница нужна для столицы.

– Люди ждут пшеничную вдову не для того, чтобы оценить богатство ее одежд, – собрав остатки медоедовой смелости, подняла перепуганное лицо Исбэль, – Они ждут помощи… Я никогда не прихожу с пустыми руками.

– Вы очень расточительны, – на удивление мягко упрекнул ее Реборн.

– Вовсе нет. Мы с отцом всегда подсчитывали расходы. За семь весен, что я езжу по стране, Теллостос беднее не стал, – стараясь держать голос ровным, ответила Исбэль, – Просто раньше столицу не осаждали сотни солдат.

Густые брови Борнада разлетелись, словно разводные мосты Коршира.

– И чем же вы прикажете кормить гарнизоны? – удивленно спросил он.

– Рыбой.

– Вы, наверное, безумная или очень глупая леди. Рыбаки не смогут прокормить столько голодных солдат.

– На севере знают свое море, а мы свое. После праздника пшеницы начинается нерест вересковой макрели. Смотрите, море уже начало отбрасывать первые отблески, – Исбэль обернула свой взор туда, где плескалось море, – Через пару-тройку лун оно оживет от кишащей рыбы. Это будет продолжаться больше месяца. За это время вы успеете наполнить соляные бочки. Макрель жирная и питательная, – Исбэль не побоялась посмотреть Бернаду прямо в глаза, – Хлеб не исчезнет совсем, если его станет меньше. Ваши солдаты не пострадают.

– Какое чудо! И это случится через семь лун, ровно столько, сколько вам нужно на сборы, – захохотал Борнад.

– Боги ведают больше, чем нам дано знать.

– Думаю, вполне сносное решение, – Реборн отнял руку от плеча отца и положил на спинку стула, на который Исбэль сесть так и не решилась, – Действительно, какой прок глазеть на королеву, если в животах пусто?

– Ладно, – махнул рукой Бернад, с досады оттянув полы камзола, – Королева получит свою пшеницу. Но только если через семь лун Боги дадут нам рыбу.

– И перед отъездом нужно будет отпраздновать хлебный день.

– Хлебный день? – с изумлением покосился Бернад, гадая, что еще потребует эта несносная женщина.

– Да. А когда начнется нерест, разрешить горожанам рыбачить в море.

– То, что вы просите такая наглость, что я даже хочу дослушать. Продолжайте.

– Макрели будет настолько много, что она начнет выбрасываться на берег. А потом гнить. Аоэстред может задохнуться в запахе разложения. Скоро жара, станет совсем невыносимо.

– Куда еще невыносимей?! Полуденное солнце уже плавит нашу сталь!

– Таков юг… – ответила Исбэль, – Мы оставляем столицу на короля Блэквуда. Горожан нужно задобрить. Люди будут накормлены рыбой, излишки не будут валяться на пляжах. Уверяю, так вашей армии будет намного легче. Аострэд не должен чувствовать себя обделенным и покинутым. В бедные кварталы поедут телеги со свежим хлебом. Так было всегда…

– А не пожелаете ли вы луну с неба?!

– Мне не нужна луна. Пары мешков муки будет вполне достаточно.

Повисла напряженная тишина. Реборн стоял рядом с отцом, широко расставив ноги, точь в точь как он. Они походили бы на близнецов, если бы не бросающаяся в глаза разница в возрасте. Даже рост у них был практически одинаковый – высокий, и похожие черные одежды.

– Пусть будет так, отец. Лучше не досчитаться пары мешков в житницах, чем пары сотен солдат на улицах, – холодное спокойствие Реборна начало давать трещину, – Через семь лун выезжаем и покончим с этим.

Бернад напряженно молчал, недовольный тем, что Теллостос диктует ему свои условия. Дело было вовсе не в наглой королеве – он прекрасно это знал. Прежде чем они усмирят эту бешеную землю, ему еще не раз придется прогнуть свое железо. Раскрыть рот и согласиться Бернад заставить все же себя не смог, поэтому это сделал за него сын:

– Решено, – сказал он, а потом повернулся к Исбэль: – Разве леди не нужно принять расслабляющую ванну после долгого недомогания? Вы растрепаны. У вас усталый вид.

Исбэль легонько кивнула и быстро направилась к выходу. Уже у дверей она внезапно остановилась. Мой уход похож на побег, подумала она, такому не бывать. А потом разомкнула губы, будто что-то припоминая. Мужчины напряглись.

– И пусть ваши солдаты готовят свои кошельки. Макрель – природный афродизиак, – бросила она им вдогонку и мышкой юркнула в открывшуюся прорезь двери.

Исбэль шла в свои покои так быстро, что за ней не поспевала стража. Руки ее дрожали, тело ее дрожало, сердце ее дрожало… Ладошки вспотели, на них отпечатались красные отметины. А дальше