Тени столь жестокие - Лив Зандер Страница 32

— Я могу поглотить её тени.

— И, возможно, сделаешь ей этим услугу. Работы меньше будет, если её тени быстрее закупорят тебе лёгкие, чем твоя пустота успеет их переварить. Зачем ты это делаешь, когда я просил игнорировать её?

Потому что Лорн — хищница до мозга костей, а такие чуют страх, как гончие кровь.

— Она должна понять, что я больше не дам себя запугивать и помыкать собой.

— А ты должна понять, что носишь в себе дар, которому никто не доверяет, что ты — предназначенная пара самого сильного ткача смерти, к тому же нашего принца. И ещё — король Барат наверняка уже знает, что ты ключ к усилению дара Малира, — сказал он. — У меня не хватит стрел, чтобы отметить всех, кто считает, что тебе лучше бы не жить. А то, что ты только что сделала…? Ну, это серьёзно усложняет мне задачу — держать тебя, блядь, в живых.

Мои зубы заскрежетали друг о друга, и по тому, как дёрнулись его уши, я поняла — он услышал.

— Разве не для этого мы тренируемся? Чтобы я могла сама себя защитить?

— Хочешь постоять за себя и использовать силу? Ладно. Меня это пробирает холодным потом, но… пусть так. — Он шагнул ближе и ладонью коснулся моей щеки, его глаза упёрлись в мои губы. — Но можешь хотя бы, ради всех святых, милая… пойти мне навстречу и не дразнить смерть, а?

Я положила свою руку поверх его ладони — не в силах злиться на заботу, зная, сколько он потерял, и что, заботясь обо мне, он, возможно, вновь обретал уверенность в себе.

— Ладно.

— Ладно. — Он ухватил меня за шарф, притянув к себе, пока его ухмылка не зависла в паре дюймов от моих губ. — У меня кое-что для тебя есть.

— Что?

— Я ведь говорил, я простой человек, так что… — Его пальцы нырнули в кожаный мешочек на поясе, и оттуда он достал звякающий браслет — на кожаный шнур нанизано несколько каштанов. Себиан обвязал его вокруг моего запястья. — Не обещаю богатств или роскоши, но обещаю, что мы никогда не останемся голодными, пока рядом растут каштановые деревья.

Моё сердце забилось чаще от одного лишь этого жеста — моего первого, настоящего подарка ухаживания.

— Это самые красивые каштаны, какие я видела.

— Годы практики, — сказал он, затягивая узел. — Ты вообще заметила, что очистила весь двор?

Я скользнула взглядом по брошенным, наполовину выдолбленным проёмам и улыбнулась — наверное, с чистым озорством.

— Скорее всего, им страшно.

Его дыхание коснулось моих губ, заставив сердце сладко затрепетать, ещё сильнее, когда его рука легла на моё бедро.

— До ужаса.

Его губы накрыли мои в жарком поцелуе. Его язык проник в мой рот, посылая искры энергии по всему телу. Он сжал моё бедро сильнее, притягивая ближе, углубляя поцелуй, уводя меня прочь от центра двора.

— Я люблю тебя, — выдохнул он, его тело прижималось к моему. — Люблю тебя так сильно.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала я, слова сами сорвались с губ, прежде чем я успела их обдумать, но от этого они были не менее правдивыми.

Я любила его ещё до того, как он ушёл на север.

Любила его всё больше с каждым днём.

Хруст ракушек под нашими шагами сопровождал нас, когда мы укрылись под балконом, и он прижал меня спиной к каменной колонне. Руки Себиана скользили по моему телу, дыхание становилось тяжёлым, когда он прижимался ко мне сильнее.

— Чёрт, милая, я так давно не прикасался к тебе, — простонал он, целуя меня от уголка губ, вдоль челюсти и вниз по шее. — Ты исцелилась. Я хочу тебя до безумия.

Сознание кружилось от удовольствия, затуманенное голой жаждой, исходящей от его тела.

— Себиан…

Он зарычал, прижимая твёрдый член ко мне сквозь ткань одежды.

— Да, милая?

Я вскрикнула, выгибая спину и прижимая клитор к длине его члена.

— Мы же на улице.

— И что? — его губы жадно терзали мои, в такт раскачиванию наших тел. Каждый толчок вызывал во мне разряд удовольствия, грозивший поглотить меня целиком. — Помнишь ту ночь бури? Когда я заставил тебя кончить просто вот так, потираясь о меня, мм?

— Да, — простонала я ему в рот, вцепившись в его руки, пока наши движения становились всё более безумными.

— Мне нравится тереться о тебя вот так, пока я не кончу, — прохрипел он, вновь прокатившись своим членом по мне, и трение о клитор вызвало новые, неотвратимые волны удовольствия, отдававшиеся эхом в середине. — Кончи со мной, малышка. Я хочу, чтоб мои штаны были, блядь, пропитаны спермой, когда ты развалишься у меня под руками.

Моё дыхание сбилось, его слова подлили масла в огонь желания, пока я не воспылала жаждой. Его руки легли мне на бёдра, пальцы вдавились в плоть, удерживая ритм идеальным. Я закрыла глаза, полностью отдаваясь ощущениям…

— Вот так, хорошая девочка, — выдохнул он, дыхание становилось всё тяжелее с каждым движением члена, усиливая удовольствие, пока оно не распространилось, горячее, пожирающее. — Я сейчас кончу в штаны, милая.

Оргазм накрыл меня, холодный воздух хлынул в лёгкие, ломаясь о жар в середине, где он будто раскололся, посылая тысячи осколков резать меня изнутри. Вся нежность сменилась вспышкой внезапной боли прямо в груди. Она грызла мои рёбра, жгла старый шрам, выскребала воздух из лёгких, пока я не захрипела.

К семи преисподним, что это?

— Чем бы вы там ни занимались сейчас, — протянул неподалёку Малир, его голос был хриплым, и от этого по моей спине пробежала дрожь, — смею предположить, это имеет мало общего с тем, как управляться с твоей пустотой, маленькая голубка.

Глава 19



Галантия

Наши дни, Тайдстоун

Сложив руки за спиной, Малир двинулся к нам, облачённый в изящные чёрные одеяния; его царственная невозмутимость разительно контрастировала с диким мерцанием теней, что окутывали его. Они плясали вокруг низко, словно кто-то облёк его в масло и поднёс огонь, питая чёрное пламя, которое вспыхивало и тянулось ко мне.

К моей пустоте.

И, конечно же, эта предательская тварь откликнулась вспышками боли, резко дёрнувшими под рёбрами, будто она хотела вырваться сквозь щель в костях. Их оказалось слишком много, слишком яростных, и я машинально прижала ладонь к грудине — словно могла её успокоить.

Но я не могла.

Себиан уставился на мою руку, нахмурился, потом отпустил меня из объятий,