Хозяйка молодильных яблок - Иви Тару Страница 3

пригожи, скромны, родовиты, про всех уверяют, что кудесами владеют, но ни одна не показалась мне достойной войти в род Доброславичей. У кого я только совета не просил: у волхвов и ведунов, и к Макоши ходил, требы богатые носил. Уж ее служительницы сколь в чашу судеб не смотрели, так и не увидели ничего. Единственно сказали, Макошь молчит, знать, Морена только ответ даст. Если изволит.

Жрица слушала, прикрыв глаза, но вот губы ее растянулись в улыбке.

– Молчит Макошь, потому как знает, что не в ее руках нити твоей судьбы ныне. Есть у Морены одна девица для тебя на примете. Если захочешь, укажет путь до нее. Но смотри, волю богини исполнить должен будешь, иначе осерчает. А гнев Морены пострашнее гнева людского. Так что? Сказывать или сразу в обратный путь двинешься?

Ох и зашлось сердце у Ставра. Судьба ж его решалась. Жену сыскать и так-то непросто, а уж такую, чтоб боярам угодила, и ему самому по сердцу пришлась, и вовсе загадка непосильная.

– Готов, – сказал и так вздохнул, что жрица головой покачала.

– Боитесь вы, люди, Морену, а ведь она не зла вовсе. Обновляет она жизни круг, ведь за старым новое следует, и оно в свой черед отживает и уходит, и так идет спокон веков. Не кручинься, нет в ее воле для тебя страшного. Но нет и простого – счастье всегда трудом добывается. Путь к судьбе твоей Жар-птица укажет.

– Непонятны мне твои слова, – вздохнул Ставр. – Что ж, мне за птицей этой в Вырий идти?

Жрица рассмеялась, голова затряслась, волосы совсем лицо закрыли.

– Если надо, то и пойдешь, такова воля богини. Но думаю, судьба твоя не так далече. Ты все в дальних землях, да богатых хоромах искал, поищи теперь и в других местах.

– А…

Но жрица уже встала, ладонь подняла, показав, что разговор окончен.

– Иди, князь. Морена свое слово сказала, далее все в твоих руках, – с этими словами она вложила ему в руку красное яблоко. – Держи вот, гостинец от богини, отведай, не побрезгуй.

Пока князь яблоко разглядывал да дивился его красоте – вроде красное, но с золотыми прожилками, на свету так и блещет, запах же такой, что кажется, прямо в Вырийском саду стоишь, – жрица в темноте святилища растворилась. Что ж, зачем пришел, то получил. Припрятал Ставр яблоко в поясной кошель да пошел к товарищу, что уж верно заждался.

Когда вышел он к Туриле, тот издал вздох облегчения.

– Уж думал идти спасать тебя. Что скажешь? По делу сходил или тоже пустое?

– Да нет, вот яблочком Морена угостила, – Ставр из кошеля подарок достал, подбросил на ладони.

– Так это другое дело, – Турила хохотнул, подвел князю его коня, но вид имел вовсе не веселый. – Понимаю я, что боги с нами, смертными, прямком не говорят, но чтоб яблоками загадки загадывали, такого не слыхивал. Как думаешь, что бы то значило?

– Может, яблоко просто яблоко? – Ставр смотрел на плод, и чем больше смотрел, тем больше хотелось ему укусить налитой соком бок. Подумал об отце – каково ему было выбрать сердце, а не долг? Ему же теперь исправить отцовскую слабость предстоит.

Тонкая кожица лопнула, брызнуло во все стороны, рот наполнился сочной мякотью.

– Княже, – обеспокоился Турила, – ты бы поостерегся в рот пихать чего попало.

Челюсти Ставра энергично двигались, он жевал и посмеивался.

– Если б Морена меня уморить хотела, я б с капища и не вышел. Нет, обычное то яблоко. Поехали, по дороге расскажу, о чем со жрицей говорил.

Глава 3. Во саду-садочке

Село Прибытково, княжество Семидольское

775 год от начала правления рода Доброславичей

Весна пришла в Семидольские земли. Зацвели первоцветы, затем и сады белым облаком покрылись. Самому распоследнему несчастному от такой красоты хотелось забыть о невзгодах и порадоваться жизни, хоть немножечко. Даже старая Чубарка, почти слепая уже, и то под весенним солнышком оживилась. Кобылка матушке принадлежала, в приданое ее входила, с которым красавица Умила в семью Будивоя пришла. По молодости чубарая лошадка та еще резвушка была, ныне же и волокушу с сеном тащить не могла. Милава все годы сама за ней ухаживала, гриву чесала, серую шкуру с яркими рыжими пятнами на крупе скребницей чистила. Со страхом ждала, вот-вот помрет Чубарка, совсем Милава одна останется. Отец не в счет, у него своих забот, да и не ладится меж ними последнее время.

Девушка перешла мосток через речушку Глинную. Поток воды по весне особо бурливый отделял село Прибытково от полей. Тут же по берегу сады стояли. Много их в Семидолье. Яблоки Прибытковские по всему княжеству славятся. Уж каких только в местных садах нет: красные, желтые, полосатенькие и наливные белые, каждые со своим вкусом и особенностями. А уж что с яблоками местные жители делают, и не обсказать словами, то видеть нужно и вкушать. От пирогов, вареньев и взваров до напитков всевозможных. Даже хмельное умудрялись в бочках настаивать. Кто пивал, тот весел был, но ума не терял. Одного яблоки не могли – здоровье вернуть да молодость. Так этого от них никто и не ждал. Милава чуть постояла на мостке, посмотрела в воду на свое отражение. Опять плохо утром косу заплела, вся выбилась, растрепалась. Да и ладно, она стянула ленту, распустила волосы. Кому до нее какое дело?

Сад встретил ее белым лепестковым дождем. Девушка подставила руки, набралась целая горсточка, словно снег зимой. Лицо уткнулось в мягкое, пахучее. Словно матушка обняла, к груди прижала.

Не обманула мать в тот памятный день, не завтра ее покинула, но через два года свела все ж таки хвороба ее в могилу.

Дочь все выполнила, и пепел, как обещала, под яблонькой закопала. Деревцу двенадцатый год шел, как и Милаве, оно уже и первые яблочки приносило, а потом чахнуть начало. Как девушка ни старалась, не хотела яблонька жить. Уж она и песни ей пела, и сказки сказывала, но не откликалось деревце. Отец все порывался его срубить, но Милава горой стояла. Матушкино оно, не тронь! Он и отступился. Да и некогда ему было про сухое дерево много думать.

Дел в хозяйстве у деревенского старосты всегда полно: сады, огород, скотина домашняя, птичник – все неустанной заботы требует. О жене Будивой печалился, конечно, но и понимал, что мала еще дочь, чтобы дом самой вести. Работниц в Будивоевской усадьбе хватало, еще и поденщиц нанимал, особенно когда урожай поспевал, но все равно без женской руки справному мужику