Слово Вирявы - Анна Бауэр Страница 3

– Иди уже, собери рюкзак на всякий случай! Раз Сергей на машине, может, прямо от нас и поедете. А я вас быстро накормлю, – тяжело вставая, сказала Ирина и со смехом добавила: – Пельменя-я-ями.

Илья хохотнул, потер руки и направился к чулану. Хоть и не очень приятное, но приключение. Перед его глазами уже стояла поляна с тремя дубами – двумя мертвыми и одним живым, еще крепким, с дуплом в человеческий рост. Сколько людей в нем побывало, сколько желаний там было загадано – одному только дубу известно. Зашел в дупло – и словно провалился в другой мир. Внутри то ли тишина звенит, то ли гул стоит. Стоишь – слушаешь. Древесина внутри чуть влажная, морщинистая. Живая. Грибами пахнет, мхом. Голову запрокинешь – небо видно, ветви: ствол у дуба до самого верха полый. Будто в храме зелено-голубую потолочную фреску рассматриваешь. Большое дерево, древнее, а ты – маленький. Пришел со своим маленьким желанием, попросить своего маленького счастья, и дуб тебя слушает. Внимательно слушает, не перебивает. Когда Иринка оттуда вышла, вся заплаканная была. Дрожащими руками плюшевого мишку из своего детства на ветку повесила. У мишки вид такой еще был жалостный. Шерсть свалялась, пошла проплешинами, краска на пластмассовых глазках почти стерлась. Обратную дорогу Ира молчала, только всхлипывала. А через три недели тест две полоски показал. После пяти лет слез, отчаяния, трех ЭКО и депрессии… Что бы кто ни говорил, для них Священная поляна древних эрзян оказалась действительно священной. Спасибо Сереге – это он про шимкинский[7] дуб-великан рассказал и их туда прошлой осенью свозил.

Илья выудил из глубины чулана походный рюкзак, громыхнув старым медным тазом и чуть не разбив закатанную банку с помидорами. Потом взял с полки короткую ручную пилу, обмотанную тряпьем, и топорик в кожаном футляре, снял с крючка спальник, все вытащил в коридор.

В домофон позвонили.

– Ты, что ль?

– Свои! Открывайте!

Серега поднимался медленно. К двери подошел, тяжело дыша.

– Вай, угораздило вас жить на четвертом этаже, – ругнулся он, утирая пот с красного лица. – Иринке-то, поди, тоже тяжело сейчас? Переезжай давай, Илья, а то высоко переться – страх!

– Иринка у меня спортсменка! – во весь рот улыбнулся Илья и похлопал друга по широкой спине. – И тебе в спортзал пора. Сорока лет нет, а весь мокрый вон. – Он брезгливо отер руку о штанину.

– Пельменями пахнет у вас – поди, свои, не покупные?[8] – Серега потянул ноздрями воздух и отдал Илье свою куртку.

– Обижаешь, Сережа, сама лепила, сама морозила! – отозвалась из кухни Ирина.

– Пряки[9] училась бы делать! Они-то уж – да-а-а…

– Не до пряк теперь. Смотри, какое пузо у Иринки – почти как твое! – съязвил Илья, подталкивая друга на кухню.

– Хорошо смеется тот, кто первым ест! Маслице сливошное есть у вас? – Серега тут же уселся за стол, заняв своим грузным телом не меньше половины кухоньки, и по-свойски начал накладывать в тарелку дымящиеся пельмени.

– Свинина хоть?

– Хоть поздоровался бы, свинина ты этакая! – со смехом сказала Ирина, пытаясь протиснуться между Серегиной тушей и холодильником к шкафчику с приправами.

– Шумбрат[10]! – отозвался Сергей, уже жуя пельмень. – Свини-и-ина!.. Ну как там ваш дубовый сын-то поживает? Долго еще? – Он кивнул на Ирин живот.

– Сын-то – пек вадря[11], как ты ни скажешь. В конце июля срок поставили. А вот дуб, говорят, того… – развел руками Илья.

– Чего – того? – Сергей перестал жевать.

– Журналюги вон пишут: то ли ураганом его свалило на днях, то ли молния в него попала в грозу, – вздохнула Ирина.

– Да ну-у… – протянул Серега. – Врут! Стоял-стоял шестьсот лет – и прямо ветром его снесло. Надо съездить в Шимкино, посмотреть. Поди, не упал, а так – склонился маленько.

Ирина с Ильей невольно улыбнулись.

– Не шестьсот, а четыреста двадцать с хвостиком… Мы тебе поэтому и позвонили, Серег. Поехали прямо сегодня? Туда-обратно сгоняем, глянем сами. – Илья выжидательно посмотрел на друга.

– А что? Погнали! Ирин, ты как? Отпустишь? У тебя тоже отгул, Илья, как я понимаю?

Илья и Ирина утвердительно закивали.

– Во-о-от, правильно! Чего на пару дней-то между майскими работать выходить… В этом году вообще хорошо – много выходных-то. Так, сапоги резиновые у меня в багажнике… Спальник тоже там, если что… Не, ну мы без ночевки постарамся, не смотри так!.. Иринк, ты только это… Наложи поесть чего-нибудь в пакетик какой!

– Да уж не волнуйся, бутербродов вам сделаю сейчас. А вы доедайте пока.

Из Саранска выбрались быстро.

– Как думаешь, упал он или нет? – спросил Илья.

– Если бы молния вдарила – дуб сгорел бы, поди? Тогда б беда была в заповеднике. По телевизору показали бы, не только написали. Ну а от ветров – оно вряд ли. Да и вообще – волшебный он! Сам знашь! Э-эх, родится скоро у тебя дубовенок! Иринка уж не отпустит тебя со мной. Бушь подгузники мешками выносить, а не по священным полянам шляться! – Сергей толкнул локтем улыбавшегося Илью.

– Может, совпадение у нас… – сказал Илья, разглядывая ногти.

– Нету совпадений таких. Не быват. Это я тебе точно говорю. Во-первых, оно сразу. Во-вторых, парень. От дуба ж одни мужики родятся… Ай, шучу-шучу, не дерись! – Серега едва успел увернуться от заслуженного подзатыльника. – Как Ирка-то? Нормально все? – вдруг серьезно спросил он и на секунду оторвал взгляд от дороги, переведя его на Илью.

– Нормально. Теперь – нормально, – кивнул Илья.

За окном пролетали то поля, то березовые посадки, то сосновые леса. Илья не заметил, как задремал. Ему снилось, что он стоит в дупле и смотрит на голубой лоскуток неба. Только неспокойно в этот раз ему, муторно. Легкий, обычно едва слышимый гул внутри дуба постепенно нарастает, и дерево начинает мелко трясти. Звук становится настолько невыносимым, что закладывает уши. Илья пытается выбраться наружу, но ноги оплетают могучие корни и тянут его вниз, в разверзнувшуюся дыру…

– Эй! Хорош дрыхнуть! Приехали! Айда!

Илья судорожно схватился левой рукой за водительское кресло, задев Серегино плечо, и проснулся. «Шеви-Нива» стояла около уже знакомых ему домиков Шимкинского лесничества.

– Че лапашь меня? Выспался, что ль? Царевна Несмеяна… то есть – тьфу! – красавица спяща!

– Серег, да че-то вырубило. И фигня такая снилась… Лучше б не засыпал. – Илья потер глаза и потянулся.

– Айда до лесника дойдем! Спросим, проедем ли вообще. Я по пути сюда много упавших сосен и веток видал.

Они вышли из машины, и Сергей уверенным шагом направился к одному из домов. На стук не ответили. В огороде тоже никого не было. Из сарая показалась тощая курица, вытянула голову с вытаращенными глазами.

– Поехали тогда дальше – че уж, – махнул рукой Серега.

Курица еще больше вытаращила глаза, тоненько кудахтнула, втянула шею и исчезла в сарае.

Они заехали в заповедник и двинулись по песчанке.

Илья приоткрыл окно, и в салон ворвались сладковатый запах сосен, птичий гомон и какая-то весенняя мошкара. Издали доносились звуки бензопилы.

– Поди, сам и пилит, и разгребат. – Серега кивнул на сложенные у обочины сосновые ветки и тонкие распиленные березки.

На первой развилке решили оставить машину и пройтись пешком. Несмотря на старания того, кто очищал путь, валежника лежало еще прилично, да и дорогу размыло.

– Давай рюкзаки сразу возьмем на всякий случай. И переобуться надо. – Илья открыл багажник и вытащил резиновые сапоги с высокими голенищами.

Они углубились в лес. Бензопила звучала все ближе. Не прошло и пяти минут, как они