Седая целительница - Зарина Солнцева Страница 25

Прикусив щеку изнутри, я отпустила взгляд. Дабы, не дай боги, он прочел там проклятья, что я мысленно призывала на его бедовую голову.

Крыса старая, вот кто он.

— Так вы ж сами меня в шатер к ним кинули, я чуть зайкой от страха не стала. Вы-то ушли, одну-одинешеньку со зверьем оставили. — от моего укола мужчина поморщился, а рядом стоящий с ним ратник и вовсе показательно фыркнул. — А к волкодаку бегаю оттого, что рана его плохая. Кровит, не затягивается.

Солгала и не моргнула очами. Надо же было как-то объясниться, а с другой стороны, не доверяла я больше воеводе. Оттого правдой его кормить не стану, пускай вранья отведает. Ему оно по вкусу.

От услышанного глаза нашего командира заблестели, подавшись вперед, он заглянул мне в лицо, внимательно следя за моей реакцией.

— Говоришь, совсем плох? Сражаться-то может?

— Богам лучше знать, — пожала я плечами, пряча глаза. — Но плохая его рана, очень плохая.

— Хех… — фыркнул ратник. — Слышь, Казимир, кажись, сама Макоша нас благословила.

— Цыц ты!! — грозно цокнул языком на побратима воевода и снова возвратил взгляд ко мне. — Значит, слабый он сейчас? Сражаться не может?

У него алчно заблестели глаза, от предвкушении услышать мое «Да», мужик подался вперед и отложил чашку в сторону.

Что-то тут не так. Когда зверолюди только попали к нам, и Горан лежал раненым, воевода и ратник умоляли богов, чтобы он выжил. А теперь он не может сдержать радости от моих слов.

— Оборачиваться в зверя сможет?

Снова поинтересовался воевода, и я, не думая, медленно мотнула головой. Мужики довольно переглянулись.

Пока ратник не почесал затылок, задумчиво щуря лисье глаза.

— Воевода, так те четыре остались… Они-то могут.

— Цыц ты, дурья башка. — грозно рявкнул на своего подопечного воевода. — Он их главный, подохнет он, и они за ним.

Метнув на меня быстрый взгляд, воевода недовольно скривил губы. Усек, что я слышала слишком много. Встрепенувшись, сердце в груди дико забилось под ребрами. Дабы отвести от себя недовольство воеводы, я притворилась дурочкой.

— Воевода, а Стешку-то нашли? Живая ли она?

— Зачем искать? — удивленно приподнял брови воевода, потом махнул на меня рукой, будто я надоедливая мошка. — Замуж выскочила твоя Стешка. Зараза такая… Все карты мне спутала.

— А за кого?

Неуверенно проговорила, при этом рассматривая обоих тщательно. Мутные они, как вода в луже. Плохие люди, ох какие плохие… Да покарают их боги.

— За щедрого мужа. — фыркнул дерганно воевод. — Ты не серчай, Снежиночка. И тебе мужа подыскаем.

При этом, обменявшись взглядом с ратником, они оба мерзко улыбнулись.

Яростное рычание застыло у меня в горле, виски пробило болью. И я на миг прикрыла глаза, пытаясь совладеть с жаждой убийства. Казалось, что зубы растут, и ногти заостряются в кончиках.

— Я пойду, воевода… Дел еще много.

Прошептала тихо, на грани своей выдержки. Но славо богам, мужчины не заметили. Ратник махнул рукой, и я подхватив подол юбки поспешила на воздух.

Выбегая пущенной стрелой из шатра, я и не заметила как столкнулась с кем-то.

Ударившись о крепкое мужское плечо, подалась назад, рискуя шмякнуться задом об землю. Но не судьба. Цепкие пальцы молниеносно обхватили меня за талию и удержали на месте. Подняв взгляд на мужчину, я столкнулась с голубыми очами Вацлава.

— Всё в порядке?

Он ощупывал меня взглядом с ног до головы, и лишь убедившись, что я внешне в порядке, слегка расслабил напряженные плечи.

— Да… Спасибо.

Кивнула ему, и, почуяв обжигающий взгляд стражей около шатра своего господина, поспешила выпутываться из захвата волкадава. И сделать шаг назад. Поправила косу, да взгляд отвела.

— Бежать мне надо, дел еще много.

Вацлав не был дураком и сразу заметил пронзительный взгляд, полный осуждения и злобы простых солдат. Только вот стоило зверью глянуть на них в ответ, как они мигом отвели злые взгляды. Лицеерные шавки.

Кивнув мне напоследок, волкадак сомкнул руки за спиной и пошел в одну сторону, а я в другую.

— Снежинка? Слава Макоши, нашла! А то по всему лагерю ищу, да не нахожу. Давай быстрее, односельчанин твой явился. Сказал, брат по ремеслу.

— Какой еще брат по ремеслу? — непонятно уставилась я на Яринку, которая перехватила меня аккурат возле нашего шатра.

Девушка удивленно округлила спелые вишневые губы и хлопнула ресничками.

— Добрый молодец, волосы золотистые, словно пшеница. Голубоглазый. Высокий и подтянутый. Говорит, из одного вы села, да и целитель он, похоже…

— Микита, что ли?

Подобрав подол юбки, я быстрым шагом направилась к входу. Добрый молодец совершенно не вязался с образом угловатого парня, худого, как веревка, что я запомнила. Наши дорожки с Микитой разбежались. И вот уже как две весны я его не видала. А этого оказалось достаточно, дабы парнишке превратиться в молодого мужчину с красивым станом, обернутым в черный кафтан, и мягкой улыбкой, покоряющей девичьи сердца.

— Микитка!

С тихим визгом я бросилась к нему на шею.

Друг и побратим по ремеслу едва ли успел встать на ноги да отвести в сторону на столе тарелку с местной похлебкой. Прежде чем распахнуть свои ручища и сжать меня в своих объятьях.

— Рад тебя видеть, Снежок!

Улыбнулся парень и, подняв меня над полом, закружил вокруг себя пару кругов.

— Легкая, как перышко.

Фыркнул он, а потом, поставив меня на место, снова обнял.

— Ой, как милуются, небось жених и невеста.

Прыснула с боку Наталка, на что я не злобно зыркнула на нее.

— Какая невеста, Натали? Брат он мне, некровный. Мы же с тобой, Микит, первые месяца воины бок о бок прошли. Один кусок хлеба на двоих делили. Все ужасы и кошмары вместе поведали.

— Все так, милая… — златокудрый красавец кивнул в ответ и присел снова на лежак, а я на лавку возле него. — И вот дождались, милая, воина кончается. Скоро домой пойдем. К мамкам.

— Это девочки мои, целительницы, как мы. — Показала на своих девчонок. И друг по-доброму улыбнулся. Потер шею.

— Да мы уже познакомились.

Протянув руку, я подтолкнула к нему тарелку ближе, да лепешек побольше.

— Это хорошо. Поешь, Микит. Не серчай, чем богаты. Да расскажи, кого из наших встречал, кто выжил, кто отошел к предкам? Из дома какие вести?

Парень оторвал кусок лепешки и снова взялся за деревянную ложку.

— Чего говорить, Снежка? Про дядьку Люмила ты и так знаешь. Погиб героем, когда печенеги напали. — Знаю. — Печально молвила, отпуская взгляд на свои руки, что прилежно сидели на коленях. — С дома, может, вестей есть? Как матушка твоя? Сестры?

Микита помрачнел.