Месть за моего врага - Алексин Фарол Фоллмут Страница 24

— Я не предавал, — хрипло прошептал Дмитрий, пытаясь дотянуться до неё. — Маша, пожалуйста, послушай меня. Я… я дотронулся до зелий, да, но я не… я не крал у тебя, клянусь. Я бы никогда…

— Я не могу остаться, — сказала она, вырываясь из его хватки и поднимаясь на ноги. — Я не могла позволить себе оставить тебя в таком состоянии, но я не могу остаться. Ты знаешь это.

— Маша, пожалуйста, — умолял Дмитрий, всё ещё протягивая руку. Он пошатнулся, пытаясь подняться на ноги, чтобы последовать за ней. — Маша, подожди, тебе нужно…

Он снова потерял равновесие, слишком слабый, для того чтобы стоять. Она молниеносно оказалась рядом, помогая ему выпрямиться. Марья поморщилась, ненавидя себя за то, что вернулась, но она действительно была невероятно хорошей ведьмой. Она не была виновата в том, что оказалась быстрее его, но виновата в том, что не смогла заставить себя отпустить.

— Будь осторожен, — резко сказала она. — Ты был лишён почти всей своей жизненной силы больше недели, Дмитрий. Ты не можешь вот так внезапно начать ходить — ты просто упадешь…

— Маша, — перебил он, пытаясь ухватиться за неё, чтобы удержать равновесие, но она подтолкнула его обратно к кровати и опустила на нее. — Ты должна знать, что я никогда бы так с тобой не поступил. Подумай, Маша, что бы я с этого получил? — Он потребовал ответа, и тогда Марья увидела перед собой Дмитрия, сына Кощея — гордого, харизматичного мальчика, умнейшего среди детей своего возраста; того, кто впервые привлёк её внимание тем, что никогда не опускал своих золотых глаз и не подчинялся чьей-либо воле. — Мне не нужен твой бизнес. И даже если бы был нужен, ты правда веришь, что я рискнул бы перейти дорогу именно вам? Я не дурак, Маша, — сказал он, бесстрашный даже тогда, когда лежал обессиленный в своей постели. — После всего, что между нами было, я лучше всех знаю, что тебя нельзя недооценивать.

— Тогда как ты это объяснишь? — требовательно спросила Марья, неопределённо махнув рукой, обозначая их общее положение. — Кто-то воровал у нас…

— Да, — согласился Дмитрий, морщась, когда попытался сменить позу, — но это был не я, Маша. Клянусь тебе, не я. И при мне это больше не повторится, — добавил он, сжав губы. — Я узнал только накануне твоего прихода…

— Скажи мне, кто это был, — сказала она. — И я убью его сама.

Как всегда, она говорила совершенно серьёзно, и Дмитрий, к её удивлению, улыбнулся.

Он улыбнулся ей, и она в раздражении сжала одну руку в кулак, собираясь отвернуться, но он успел поймать её за запястье, не давая уйти.

— Я не могу тебе сказать, — прошептал он, — потому что ты действительно убьёшь его, Маша. На самом деле, — пробормотал он, и на его лице медленно погасла улыбка, — я действительно думал, что ты убьёшь меня.

Она промолчала.

— Конечно, я надеялся, — тихо продолжил Дмитрий, — что ты этого не сделаешь. Что, возможно то, что было между нами удержит тебя. Но всё же это был риск.

— Да, был. Ты мог умереть, — сообщила ему Марья. — Я могла позволить тебе умереть.

— Да, — согласился Дмитрий. — Но ты не позволила. — Он осторожно протянул руку, взяв её за подбородок, и мягко поднял её лицо, чтобы заглянуть в глаза. — Почему ты не дала мне умереть, Маша?

Она заставила себя отвернуться, но когда не смогла, просто закрыла глаза.

— Дима, — прошептала она с чувством стыда. Он, переместившись, обхватил её лицо ладонями, мягко коснулся губами её лба.

— Это действительно так ужасно? — прошептал он ей у виска, тяжело вздохнув. — Маша, моя Маша. Неужели настолько ужасно то, что ты не смогла найти в себе силы убить меня? Многие влюбленные не смогли убить друг друга, ты же знаешь.

— Я не люблю тебя, — выдавила она, стараясь придать голосу холодность.

Она почувствовала, как он сглотнул, подавляя то, что было внутри.

— Нет, — ответил он после паузы. — Конечно, нет.

— Я не люблю, — повторила она, беспокойно ёрзая. Потом, уже тише, добавила: — Я не могу.

Он провёл пальцем по её щеке.

— Ах, Маша, но ведь это разные вещи, правда? — спросил он, словно знал больше, чем должен был, отчего её лицо болезненно дрогнуло.

— Не надо все сводить к формальностям. Мы давно знали, что не сможем быть вместе, Дима. Знали ещё двенадцать лет назад, что у нас нет ни единого шанса. Мы выбрали свои стороны, и теперь…

— Нет. Ты выбрала свою сторону, — напомнил ей Дмитрий, поглаживая её волосы. Марья распахнула глаза, встретившись с его взглядом. — Ты выбрала. Ты не дала мне права выбора, разве не так?

Она моргнула.

— Что?

— Ты вышла замуж за Стаса, — его голос был полон боли. — Ты отгородилась от меня. Ты отдала свою жизнь другому.

— Потому что я знаю, что ты, превыше всего, сын своего отца, — начала она, но Дмитрий перебил её.

— Нет. Нет, Маша, я сам по себе. — Его ладонь легко обхватила её затылок, кончики пальцев коснулись шеи. — Почему ты не позволила мне выбрать тебя? — хрипло спросил он. — Я бы пошёл за тобой, Маша, если бы ты попросила. Тебе нужно было лишь попросить, и я бы выбрал тебя, вместо всего остального.

— Не надо, — предостерегла его Марья, с трудом сглатывая. — Дима, пожалуйста, не надо…

— Ты счастлива, Маша?

Вопрос застал её врасплох, заставив замолчать.

— Ты счастлива? И я не о Стасе, — продолжил он, и, несмотря на её отчаянное желание не чувствовать ничего, она не могла не вздрогнуть. — Я помню, какой ты была, когда была счастлива, Маша. Я помню жизнь в тебе, но я не вижу её сейчас. И не видел её и тогда, в последний раз, когда мы встретились, и ты разгневала этим свою мать. Так скажи мне: ты счастлива быть великой Марьей Антоновой? — пробормотал он, удерживая ее в пределах досягаемости своих пальцев. — Быть палачом Яги, её правой рукой… Маша, это то, о чём ты мечтала?

Она не смогла ответить. Сказать правду означало предать саму себя, свою жизнь, свою семью. Это означало бы признать больше, чем она могла позволить — ни ему, ни себе, ни кому-либо другому.

Марья не ответила, но её молчание было достаточно красноречивым.

— Я люблю тебя, — напомнил ей Дмитрий. Его рука мягко коснулась её щеки, а она смотрела на него, отчаянно желая, чтобы он замолчал, или, что еще менее вероятно, заставил ее уйти. — Я всегда буду любить тебя. До самой смерти. И если убьёшь меня именно ты, то знай наверняка: