Тени столь жестокие - Лив Зандер Страница 22

Я попятилась к часовне, вся грудь превратилась в удушающий узел из эмоций. Мой взгляд оставался прикован к ней, пока её силуэт не расплылся за пеленой слёз. Тогда я рванулась прочь, вбежала в часовню и устремилась внутрь. Было опасно оборачиваться здесь, среди хаоса, но попасться лорду Брисдену было бы куда страшнее.

Я свернула налево, к винтовой лестнице башни, каждый шаг заглушался стонами дерева, гулом камня, звоном клинков. Под сапогами скрежетала каменная крошка, сбитая с дрожащих плит пола. Я взлетала всё выше, сначала по две ступени за раз, потом по три. В ноздри ударил запах старого дерева, смешанный с застоявшейся пылью и осыпающимися обломками. Быстрее! Ещё быстрее!

Ноги горели от усилий, каждый новый шаг пронзал мышцы острой болью. Мир кружился вокруг, вихрь камня и пыли. Единственным постоянством оставалась бесконечная спираль лестницы вверх — спасительная линия, за которую я так отчаянно держалась.

Земля подо мной дрогнула.

Завибрировала..

Накренилась.

Меня повело вбок, руки инстинктивно потянулись к стене. Сначала я ударилась плечом, затем виском — вспышка боли пронзила череп. В лицо и руки впились острые осколки камня. Колени подогнулись, и я рухнула на пол.

Что-то мелкое и острое ударило в глаз. Я зажмурилась с вскриком, инстинктивно свернувшись клубком, когда сверху обрушилась новая волна обломков. Душераздирающий стон прокатился вокруг, воздух задрожал от него. Я сгорбилась, закрыв голову руками, пока мир рушился на меня.

Потому что он рушился!

Камень подо мной заскрипел, треснул, и затем…

…тишина.

Я оказалась погребена под пылью и завалами, вдыхая удушающее облако каменной крошки. Обрушившаяся колокольня обратилась моей могилой.

Нет…

Нет, это не может быть концом.

Дрожащие пальцы нащупали амулет на груди, соляной кристалл холодил кожу.

— Пожалуйста… — прошептала я в безмолвной гробнице, прижимая костяшку пальца к соляному камню так, что тот треснул в оправе из аэримеля и раскололся на осколки. — Сделай меня ткачихой смерти, пусть мои тени выведут меня отсюда.

Но теней не было.

Была лишь зияющая пустота в самой сердцевине, бездна, что пожирала меня изнутри. Она тянула, высасывала моё «я».

Поглотила меня целиком.

Глава 12



Малир

Наши дни, Тайдстоун

Привкус меди тяжело висел в воздухе — едкий знак той полосы смерти, что проносилась по замку на угольно-чёрных крыльях. Дикая симфония криков и звона оружия эхом прокатывалась по Тайдстоуну, её мелодия, натянутая на жилах страха, была до безумия… опьяняющей.

Я пересёк внешний двор к барбакану, взгляд перескакивал с одного лица, искажённого ужасом, на другое. Солдаты. Управляющие. Конюхи. Где этот ублюдок? Где Брисден?

Кости хрустели, влажный чавкающий звук кишок под ногами вызывал у меня улыбку. Это была месть, это было возмездие, это был выброс ярости, копившейся во мне всю жизнь.

И это было прекрасно.

Дар пульсировал под кожей — царапал, скребся — извивался в жажде крови и смерти. Я позволил тьме вырваться наружу: тени вытянулись щупальцами, скользя сквозь хаос. Они обвивали жалких солдат, попадавших в зону досягаемости, затягивали их, укутывали в кокон мрака так, как паук оплетает жертву паутиной. О, как же сладко они вопили…

Я тащил их за собой, будто зловещую похоронную процессию, мрачный венок трофеев, всего лишь безжизненные марионетки в мертвенном кукольном театре, волочащиеся по земле на теневых нитях. Богиня, пощади мою прогнившую душу — это было прекрасно!

— Ну же, милый, не будь таким застенчивым, — пропела рядом Лорн, улыбка скривила её перепачканные губы, когда солдат дрожал у её ног. — Дай-ка я посмотрю на твои красивые глазки.

Она схватила его лицо, вонзив ногти в кожу, и позволила чёрным отросткам скользнуть в зияющую, орущую пасть. Вот это ей нравилось больше всего — когда тени прокладывали себе дорогу через пустоты в черепе. Они забивали нос, перетягивали горло, заражали мозг, пока наконец — с чавканьем и душераздирающим воплем — не вылезали наружу из-под глазных яблок. Хлоп! — сначала один, потом второй. Кровь и мозговая жижа хлынули из каждой дырки в его голове.

Она склонилась над дёргающимся трупом, провела языком по тёмно-красной крови, струящейся из пустой глазницы, и посмотрела на меня, её лицо перерезала безумная ухмылка.

— Вкуснятина.

Перверзное6, дрожью разлившееся по венам возбуждение пронеслось во мне от этого зрелища — как эхо кровожадности, что связывало нас. Если уж ничто другое — то жажда мести.

Засвистели стрелы.

Я рванулся в стаю, разлетаясь воронами, легко уходя от смертоносных снарядов, прежде чем снова сложиться из чёрной массы птиц.

— Лучник на стене!

Слева Себиан двигался с убийственной грацией, натягивая теневую стрелу на тетиву. Его глаза сузились в зелёные щели, сосредоточенно прицеливаясь в лучника на парапете. Тетива загудела. Тёмный снаряд полетел прямо в цель, пробив глазницу. На миг тот замер — а затем медленно осел на колени, и голова, потеряв опору, свалилась вперёд, утянув его тело вниз, прямо на другой труп.

Я вскинул бровь на Себиана.

— Метко.

— Заткнись, Малир, — проворчал он, но не сумел скрыть дёрнувшуюся усмешку. Что бы нас ни разделяло из-за Галантии, в бою мы были неразлучны, может, и не друзья, но всегда союзники. — Лучше поднажми, пока мы не добрались, блядь, до подземелий и не вытащили Галантию из этого месива.

Низкая вибрация прошла сквозь землю, мгновенно вырвав меня из потока азарта. Сквозь грохот битвы донёсся другой звук — глухой гул, как от далёкой грозы. Я рванул взглядом к горизонту: одна из осадных башен пошатнулась, у её основания взметнулся гриб пыли. Башня рухнула… но не до конца.

Что за хрень?..

Холодная дрожь прокралась в животе, вытесняя прежний восторг резкой тревогой. Я встретился взглядом с Себианом. Слишком рано. Слишком быстро. Баллисты не могли так быстро снести эти проклятые катапульты. Что случилось?

Ещё стрелы засвистели.

Я резко вскинул руку, выпуская удар теней — такой мощный, что он прошёл по воздуху волной, сшибая лучников со стены. Их вопли разлетелись эхом, когда они летели вниз.

— Ебаные ублюдки! — рявкнул Себиан, всаживая новые теневые стрелы в рожи тем, кто ещё держался на ногах.

Кусающая, изнуряющая боль пронзила мою руку. Я глянул на неё, кожа почернела, словно съедаемая злым гниением. Пальцы скривились и сжались, боль стрелой пронеслась по руке, подобно жидкому огню. Руке, что держала оружие, нужно было время, чтобы восстановиться.

— Надо убрать этих лучников, — сказал я. Рывок и несколько