Восьмая наложница - Юлия Владимировна Буланова Страница 21

Она умерла, когда её мальчику было пятнадцать лет. Так принц Киан остался совсем один. А у Исао были мать и бабка, которые вовсю хлопотали за него перед Императором Акайо, устраивая его судьбу наилучшим образом.

На братские чувства это влияло плохо. Принцы, которые могли бы стать друзьями и союзниками, еще в раннем детстве превратились в соперников и врагов.

Когда же юноши вошли в возраст, и отправились в соседний провинции — посмотреть, как справляются со своими обязанностями губернаторы, Император даровал им по наложнице. Бабка выбрала для Исао — Шанэ, старшую законную дочь министра торговли. А для Киана — Янир, которая происходила из семьи чиновника не слишком высокого ранга. И хоть она, тоже, была дочерью жены, а не наложницы, но это не играло ей на пользу. Отец Янир не любил жену, которая рожала ему лишь девочек, к дочерям был равнодушен, а в его доме всем заправляла наложница, подарившая ему сына. Сделано это было с дальним прицелом. Чтобы её семья не начала мстить, когда с ней что-нибудь случится.

Кстати, не прошло и нескольких месяцев, как Янир, скончалась. В её косметике нашли яд. На самом деле, это было средство от зачатия. И в малых дозах оно не должно было её убить. Кое-кто не хотел, чтобы у младшего из принцев ребенок родился раньше, чем у Исао. Но Янир очень любила всё то, что делало ее красивой, поэтому косметикой, несколько, злоупотребляла. А яд имел накопительный эффект.

Однако, гнев Императора пал не на тех, кто подсыпал девчонке отраву, а на собственного сына. Ведь Киан потакал капризам наложницы, которая даже спать ложилась, не смывая макияж.

С лёгкой руки старухи дело обставлено было так, что Янир оказалась сама виновата в произошедшем.

Спустя, примерно, год Император простил двенадцатого принца и позволил ему взять в свой дом другую девушку. Конечно, поиском наложницы для принца снова занималась Старшая Госпожа. И выбор её пал на Лиари, дочь богатого торговца. Чиновники не спешили отдавать своих дочерей опальному принца, который не уберёг первую наложницу. А девушка с таким происхождением не могла быть ровней Шанэ.

Единственным просчётом старухи было то, что наложница Киана очень быстро забеременела. Тогда, как у Исао детей всё не было. Маятник людских симпатий метнулся к младшему из принцев. Даже Император к нему потеплел и пригласил его на празднование дня своего восшествия на престол.

Конечно, юноша взял наложницу Лиари с собой. Правитель порадовался будущим внукам и подарил любимице младшего из принцев дорогое жемчужное ожерелье.

Родись у принца Киана сын, кто знает, может быть наследником назначили именно его? Но на следующее утро, когда наложницы принцев вместе с другими дамами отправились поприветствовать Императрицу, что-то произошло.

Служанок Лиари кто-то отвлёк, и они потеряли из виду свою госпожу, когда она уходила с другими женщинами из дворца Сыновнего Почтения.

Раздались крики. И все увидели, что наложница принца падает с каменной лестницы. Никто не мог объяснить, как это произошло. Но сошлись во мнении, что никто не мог её толкнуть и она упала сама.

Выкидыш.

Кровотечение.

Лиари ушла из жизни меньше, чем через сутки.

И снова гнев Императора пал на Киана. За то, что девушка своей смертью испортила празднование, принеся в столь радостный день дурное предзнаменование.

Акио Акинара был редкостной скотиной. Мать его порокам лишь потворствовала, ища в этом выгоду. Эгоистичным, самолюбивым дураком управлять проще простого. Чем она и занималась, укрепляя собственные позиции.

В Исао старуха видела отражение своего сына. И, скорее всего, рассчитывала, что её жизнь не слишком изменится после восшествия на престол внука.

А Киана, справедливо опасалась мести за увечье и смерть девятой императорской наложницы Сиэль. Чему способствовала крепкая связь принца с могущественным южным кланом Ашуро из которого вышла его мать. Эти люди не забыли и не простили то, что случилось с молодой женщиной.

К слову, Старшая Госпожа жестоко просчиталась. Внук о ней забыл на следующий день после смерти прошлого Императора. А Миньчжу, которая долгие годы клялась в верности, проявляла верность и почтительность, надев ожерелье Императрицы, показала своё истинное отношение к бывшей хозяйке дворца Сыновнего Почтения.

Конечно, Ниэлон сказал, что эта женщина осознала свои ошибки и раскаялась. Но доверять ей меня как-то не тянет. Познакомились и хватит. Не любое раскаяние может искупить то, что она сотворила. И ради чего? Ради сохранения своей власти, даже не в мире, а всего лишь внутри стен дворцового комплекса.

Разве стоило это того?

Когда я уже готова была вежливо попрощаться и уйти, на тропинке, ведущей к беседке, в которой мы пили чай, показался жрец, за хлипкой оболочкой которого прятался Хранитель этого мира — Ниэлон Акинара. Он шел, тяжело опираясь на посох. Вот же хитрый лис. Прикидывается немощным. Хотя, в этом есть смысл. Кто станет подозревать старого больного жреца в дворцовых интригах?

Интересно, чего он хочет сейчас?

— Здравствуй, дитя Богини, — обратился он к Старшей Госпоже, положив ладонь мне на плечо и крепко сжал. А хватка у него железная. Почти больно. — Твои молитвы были услышаны.

— Я прощена? — спросила женщина враз охрипшим голосом.

— Нет, — жёстко ответил жрец. — Раскаяние до́лжно доказать. Во всём помогай этой девушке. Смиренно. Не сомневаясь. Не задавая вопросов. Лишь так ты сможешь искупить свою вину и исполнить своё желание.

— Я хочу разрушить Золотой Город до основания. Чтобы здесь и камня на камне не осталось — лишь выжженная земля.

— Разве ты ненавидишь камни, Акинара Мирай? Ты ненавидишь гарем Императора, который тысячу лет калечит жизни и уничтожает судьбы ни в чём неповинных женщин. Скольким ненужным смертям ты стала свидетельницей за свою жизнь здесь? Сколько крови на твоих руках? Разрушить нужно не дворцы, а традиции. Можно сровнять это место с землёй. Можно выжечь дотла. Но кто помешает людям выстроить новый Золотой Город, который станет в сотню раз страшнее прошлого?

— Никто, — едва шевеля губами произнесла она. — Люди могут творить ужасные вещи, оправдывая себя тем, что предки жили ничуть не праведнее их.

— Её сын, — сказал жрец, кивая в мою сторону. — Её сын может изменить всё.