По щучьему велению, по Тьмы дозволению - Евгения Преображенская Страница 19

— Не горячись, пёс государев… — примирительно поднял руку музыкант.

— Как же не горячиться? — рыкнул Инальт. — Где-то в этой ночи и стуже сейчас замерзает моя любимая и единственная наследница Кривхайна! А я едва могу пошевелиться, хотя должен бежать за ней… Ты так мудр, Индрик, так подскажи, как мне дозваться до богов, чтобы помогли победить зло?

— Зло и благо — у каждого свои, — пояснил мужчина. — Но покровительство богов приносит счастье тем, кто действует и готов своими руками вершить судьбу. Тех же, кто хочет, чтобы решали за них… сила может погубить.

— Что же, и неважно — благие мои помыслы или дурные? — прищурился Инальт, ощущая, как вместе с нарастающим возмущением к нему возвращается и силушка.

— Те, кто мыслят лишь о собственном благе, не думая об общем, почти что слепы, — ответил Индрик. — Они не способны увидеть своих ошибок, а потому обречены ошибаться, спотыкаться, проигрывать. Те же, чьим мыслям доступны законы всего мира, знают, что порой беда дарует большее благо.

— Сказывают, не было бы счастья, да несчастье помогло, — припомнил Инальт.

— Такова природа людей, — кивнул Индрик. — Что поделать? Иногда к действиям может сподвигнуть лишь беда. Но не серчай на меня… Твоё горе мне понятно, ты даже не представляешь, насколько, — добавил он, и в глазах его отразилась невыразимая грусть. — Я верю, что царевна выучила урок. Судя по всему, она всерьёз решила драться за своё счастье, и боги её не оставили.

— Она жива? Ты уверен? — Инальт от возбуждения попытался встать и тут же упал обратно. Всё его тело отказалось подчиняться воле, будто свинцом налилось. — Будь проклята эта немощь!

— Она жива, но молись за неё, — прошептал Индрик. — Иногда один неверный шаг способен утянуть в пропасть. Одна ошибка может навсегда сбить с верной дороги даже самую светлую душу.

— Можно ли помочь ей вернуться, вызволить из пропасти? — выдохнул Инальт, смутно догадываясь, о чём говорит музыкант.

— Если не мыслишь для себя иной судьбы, — утвердительно кивнул Индрик. — Если же есть сомнения, — он бросил взгляд на танцовщиц, — не стоит тратить силы.

— Я готов драться за любимую хоть с самой смертушкой, — Инальт сжал кулаки.

— Что ж, тогда надежда есть…

В это время барабаны и пение стали затихать. Обессиленные танцем девушки все вместе опустились на колени подле костра. Отдышавшись, они подобрали одежду, поправили волосы. Берегини исчезли, девы вернулись в обычный мир.

Одна из танцовщиц присела рядом с музыкантом. Она обвила его шею руками, потёрлась щекой о его бородку. Нежная, ласковая и игривая, точно щенок, она украла его внимание, осыпав поцелуями.

Лита, увидев, что Инальт очнулся, бросилась к нему. Не произнеся ни слова, она низко нависла над юношей, будто обнюхала, заглянула в глаза, склонила голову набок.

— Ты спасла меня, спасибо, — прервал Инальт этот диковинный ритуал, боясь, что по здешнему обычаю он зайдёт туда, куда не следует. — Теперь я в долгу. И я верну его, но сначала я должен найти любимую… Прости!

— … Сначала ты наберёшься сил, — строго перебила его Лита. — Посмотри, что вокруг делается. Чуешь, какой морозище? Думаешь, твоя подружка ещё жива?

Инальт сморщился, ему стало так горестно, что впервые с самого детства он почти что заплакал. Конечно же, юноша сдержался, но Лита учуяла движение его души, его боль и тоску. Она тоже поморщилась, фыркнула:

— Я серьёзно тебе говорю, отлежись ещё пару дней. Как я Старшему объясню, что он силы стаи потратил впустую, и спасённый из плена чёрной воды решил убиться в воде ледяной?

— Твои угрозы весомы, — вздохнул Инальт. — Буду молиться богам, чтобы помогли отыскать любимую в этой пурге…

— На волчьих тропах не будет пурги, — усмехнулась Лита. — По ним мы быстро найдём твою потеряшку.

— Ты покажешь мне тайные пути? — с надеждой прошептал Инальт.

— Покажу и помогу, — кивнула волчица. — А что с тобой ещё делать?

12 Колыбельная зимы

Стена снега и бесконечные сумерки пленили лес и болота. Казалось, во всём мире воцарилась мгла. Само время замерло. Затихли птицы и звери. Всё живое попряталось.

Кто не успел, те оледенели на бегу, на лету… Порой Витария находила тушки птиц, кроликов. Один раз ей попалась лисица. Рыжуха скалилась, будто думала зубами и когтями вырвать себе жизнь.

Царевне не было жаль зверушек. Она слишком устала. У неё закончились силы, чтобы переживать или сожалеть.

С каждым шагом сугробы становились всё выше. Если бы не надёжная ледяная корка наста, Вита не сумела бы далеко уйти. Да, она призвала зиму, но всё же она не мышь, чтобы рыть норы в снегу.

Горячее пламя уверенности сменялась волнами паники. Витария захлёбывалась страхом, останавливалась, чтобы отдышаться. Долго ли она ещё сможет брести сквозь вьюгу? Куда ведёт её путь?

Витария пыталась раздобыть из-под снега хвороста, высечь пламя трением веточек. Она хотела хотя бы обогреться, а о воде и еде лишь мечтала. Но всё было тщетно. Снегом царевна ни напиться, ни наесться не могла, только окончательно промёрзла до самых костей.

Наверное, если бы не благоволение владычицы Зимы, Витария уже лежала бы рядом с мёртвой лисицей, такая же рыжая и хладная. Не хватило бы ей и сил в теле, чтобы идти без отдыха так долго.

— Матушки-богини, помогите… подскажите верный путь, направьте к доброй душе, — молилась Витария, а пурга заглушала её голос, хватала слова из гортани, будто вор, уносила их прочь.

Ни лунное око ночной богини, ни дневное око дневной матери нельзя было различить из-за снега. Не видно было даже небес. А может, сами небеса опустились на землю? Вдруг Витария своим зовом нарушила все законы стихий? Нет больше ни солнца, ни луны, только лёд…

— Милая, прекрасная Ледяница, — без слёз плакала царевна Несмеяна. — Прошу тебя, сжалься… Остановись… Как мне отомстить злодеям, если сгину в этом лесу?

Но и Ледяница не отзывалась на слова царевны. Только крупными хлопьями падал бесконечный снегопад. Да ветер хлестал по спине, словно подгоняя путницу.

Не то от усталости, не то было это злое колдовство, но чудилось Вите, будто в