Леди и медведь - Анна Григорьевна Владимирова Страница 18

— Мам, мне на работу пора, а Богдан просит не опаздывать.

Я хлопнула дверью холодильника и направилась в спальню. Она не отставала.

— И про Богдана ты ничего не сказала… Как прошел день?

— Нормально.

— Нет у тебя претензий к нему?

— Нету.

Она помялась ещё какое-то время на пороге моей комнаты, но все же решилась:

— Ты сегодня встречаешься с Настей и Леной? У них встреча вечером.

— Конечно.

Меня заполнило разочарованием.

— Ладно, спасибо.

И она вышла, а у меня сжалось все внутри от обиды. Ей будто главное, чтобы я продолжала быть ей удобной…

Чёрт, да ну откуда у меня эти мысли в голове?! Мама — самый родной мне человек, она же беспокоится обо мне и не должна читать мысли, что меня что-то обижает! Тем более, у нее утрата, и не до этих моих недовольств. Она справляется, как может. Не стоит ее бросать. Она же спать одна боится, хотя пытается казаться сильной.

Только стоило подумать о своей квартире и собственной жизни, и внутри снова все приятно сжалось. Съеду. Если будет плохо спать одна, буду приезжать. А потом все устаканится. Остыну и поговорю с ней. А то этот Богдан вчера мне всю голову перепахал! Себя не узнаю, блин!

Я полезла в шкаф, раздумывая, во что одеться. Настя с Леной — дочери маминого партнера по фонду. Две стильные львицы, в обществе которых мне всегда было не по себе. Если на работу я одевалась просто стильно, но молодежно, то здесь мне нужно было выворачиваться на изнанку, чтобы соответствовать. Я зачесала волосы в высокий гладкий хвост, надела бежевый брючный костюм и влезла в полусапожки на шпильке. Ноги недовольно заныли, когда вышла за двери, но пришлось сцепить зубы и стоически ковылять к лифту.

Когда я не обнаружила Богдана на парковке рядом с машиной, до меня дошло, что всего лишь половина восьмого. Но я не стала расстраиваться — залезла в машину, включила обогрев салона и вернулась к просмотру вариантов квартир поблизости. Богдан приехал вовремя.

— Доброе утро, — поприветствовал, снимая куртку.

Неужели никак не отметит мое раннее появление? С него станется просто порадоваться про себя. Дрессировщик…

— Привет, — безрадостно поприветствовала я.

— Как дела?

— Нормально. Твои?

— А если правду? — проигнорировал он мой вопрос.

— Давай начнем наш день не так резко? — взвинтилась я. — Можно просто побыть милым или хотя бы равнодушным какое-то время?

— Тебе правда нравится, когда к тебе равнодушны? — пристально посмотрел он на меня. — Или тебе так привычнее?

— Ты меня снова лечишь, — констатировала я недовольно. — Ещё одно слово, Богдан, и я иду пешком! Еду на автобусе!

— Ты себя видела? — усмехнулся он и спустился взглядом к моим полуботинкам. — До травмпункта ты так дойдешь. Даже не до автобуса.

— Смотрю, у тебя дела отлично.

— Мне интересно, чего ты так надулась вчера и сдулась ли сегодня. — Щелкнули замки, да так неожиданно, что я вздрогнула. — Мне не все равно. Учись говорить, что чувствуешь. Мне можно.

— Мне не нужно.

— Нужно. Всем нужно. Когда тебя кто-то по-настоящему слушал? Так, чтобы можно было просто говорить, не подбирая слова, а именно то, что хочется сказать?

— Ты будешь последним человеком, которому…

— Алин, — перебил он, — ну из какого кино ты эти фразы выписала? Последний шанс. Кому как не мне?

Я хмуро на него посмотрела, чувствуя, как разгоняется сердце.

— Я квартиру ищу. Не хочу больше жить с матерью. И мне дико стыдно за то, что очень сильно хочется самой себе готовить завтраки.

Повисла тишина, в которую Богдан вдруг медленно поднял одну бровь и будто бы восхищенно улыбнулся:

— Звучит отлично.

— Да почему? — возмутилась я.

— Потому что ты начала думать головой. — И он, наконец, отвернулся и взялся за руль. — Нашла уже варианты?

— Да. Вечером поеду смотреть, — виновато призналась я. — Но чувствую себя мерзко.

— Это нормальное чувство. Когда перестаешь думать обо всех, кроме себя, это чувство становится постоянным. Но это как интоксикация от отравления. Пройдет. И жизнь заиграет красками.

— И чем плохо думать не только о себе?

— Плохо о себе не думать вовсе. Как ты. — Он бросил на меня довольный взгляд. — Начни. И тебе понравится.

— Мама тяжело переживает утрату отца, — взялась спорить я. — Мне бы ее поддержать, а я начала думать о себе!

— У всех, о ком ты думаешь, всегда будут какие-то основания забирать твою жизнь — мама потеряла отца, потом простыла, потом у нее начнется гипертензия, потом она заведет пуделя, и с ним надо будет гулять… Брось, Алина! И заведи себе мужика, пока мама не завела тебе пуделя.

— Да не заведет она пуделя, — насупилась я. — Да и мужик — не панацея, как самим мужикам кажется…

Но почему-то то, что Богдан взялся меня так уверенно поощрять, приободрило. Не бог весть какой авторитет, но что-то в нем было. Уверенность в себе, целеустремленность, наплевательство на чужое мнение… В отличие от меня, он ни на кого не оглядывался. Пер, правда, напролом, но, стоит признать, пока что в рационализме ему было не отказать. Все, что он вчера сделал, было оправдано. И, честно признаться, мне стало спокойнее с ним. Активизация брата и его непонятные мотивы нервировали, а так — Богдан рядом.

День прошел на удивление спокойно. Вадим не доставал, Натали меня избегала, а шепот коллег за спиной казался белым шумом. Богдан только осведомился, пообедала ли я или ему принести меню. Встретились мы только под вечер, когда я подошла к машине. Он стоял рядом со стаканчиком кофе и выглядел сонным и взъерошенным.

— Как день прошел? — поинтересовался хрипло.

— На удивление хорошо. А ты чего весь день не появлялся?

— Вадима нет, вчера я ударно прошерстил кадры, поэтому сегодня отсыпался.

— Мог и в обед не просыпаться.

— Мне надо было отлить и пожрать.

— Богдан, блин, «пообедать». А про «отлить» можно было вообще не упоминать.

— Прошу, моя королева, — закатил он глаза и открыл передо мной двери автомобиля.

Сегодня мне случайно повезло оказаться поближе к месту встречи с Леной и Настей, поэтому поездка обещала быть короткой. Обычно