Стихийница - Екатерина Александровна Боброва

Екатерина Александровна Боброва

Стихийница

Глава 1

Из отчета комиссии.

'Пробою пространства на территории академии необходимо присвоить восьмую категорию (Справка: всего категорий порталов десять. Девятый и десятый отличаются массой, проводимой сквозь них грузов и стационарностью). Легкость, с какой был взломан защитный периметр академии, позволяет сделать вывод о том, что гость имеет уровень архимага. Внешний вид: рваные тряпки, небрежно намотанные на тело и голову, а также оставшиеся в воздухе частицы паров алкоголя, позволяет высказать догадку — архимаг был пьян.

Пробой произошел на мосту. Сработавшая защита образовала взрывную волну, отправившую двух из трех безмолвных в воду. Третьему удалось зацепиться за перила и повиснуть на них, но оглушение не дало ему вмешаться и вытащить девочку. Ее высочество была ближе к эпицентру, ее не зацепило, фактически притянув к гостю, который пробыл на территории академии примерно семь секунд'.

В этом моменте доклада Фильярг всегда останавливался, чтобы перевести дыхание и отпугнуть страшную картину, как сила портала сминает его девочку, превращая в груду мяса. Не зря межмировые порталы находились лишь в фиксированных местах. Потому как сила пробоя извне в разы больше, чем у обычного пространственного портала.

Этот же… урод. Даже не заметил, что рядом живой человек, тут же открыв еще один портал. В какой именно город безмолвный понять не смог: дома и дома.

Портал затянул Ольгу, стоявшую слишком близко и красноглаза, сидевшего у нее на руках. В итоге у них ни единой зацепки, где ее искать. Пьянь лишь промычал что-то неразборчивое перед тем, как отбыть.

Фильярг сложил лист доклада, который давно выучил наизусть, убрал в карман. Внутри пекло от жгучей ненависти ко всем архимагам. Доживут до трехсот лет, а потом либо спиваются, либо с ума сходят от вседозволенности. Нет, чтобы сдохнуть и не портить жизнь остальным. Цивилизации спасало от крушения лишь одно: архимагов было крайне мало. Иначе всех положили бы высшие адепты магии.

И вот с таким типом сейчас его дочь, которой восемнадцать исполнилось. Дитя еще. Пусть и талантливое…

Фильярг в тысячный раз пообещал себе, что ее найдет. Перероет все миры, но найдет. И начнет с пьяного архимага.

— Мэтр! Мэтр! Просыпайтесь! Вот же… выкидыш слизняка. Вчера опять перебрал.

Голос помощника с трудом пробивался сквозь сон, и магистр Герхан недовольно всхрапнул, повернулся на другой бок с желанием вернуться в страну сновидений.

— Мэтр! — в голосе помощника зазвенела паника. — Там пришли. Трое. Слышите, как барабанят? Сейчас дверь вышибать начнут, а денег на новую нет.

Фраза «денег нет» оказала волшебное воздействие на магистра, ибо последнее время нужда повисла на плечах, заставляя урезать расходы на самое необходимое: выпивку, а с этим невозможно было смириться.

Герхан всхрапнул в последний раз, прощаясь со сладким сном. Повернулся на спину и мрачно уставился в потолок. Времена нынче настали… И количество глупости вокруг росло пропорционально прожитым годам. Даже если внешне человек выглядел достойно, стоило пообщаться с ним, как он оказывался полным идиотом или отъявленным мерзавцем.

Герхан не понимал, почему мир вдруг разделился на две категории: идиоты и мерзавцы. Причем первые были самыми многочисленными. Дебилы — наимощнейшая организация в мире. И это бесило настолько… что трезвым смотреть в окно он не решался, боясь, что его затянет всеобщий дебилизм и однажды утром он начнет заниматься чем-то вроде вязания ковриков, готовки пирожков или чтения местных газет. А ведь когда-то…

Тут магистр не без удовольствия погружался в те времена, когда героям было место. Когда перед ним преклонялись. Когда ему были открыты любые двери. И к нему не приходили местные дамочки с приглашением на вечер поэзии или заседание местного комитета — как будто он настолько стар, что годится лишь для болтовни.

От одной картины: три облачка кружев в шляпках, держащие в руках корзинки, накрытые вышитыми полотенцами, хотелось выть. Помощник, помнится, долго сокрушался по растоптанным им в бешенстве пирожкам… Идиот! Герои не нуждаются в подачках.

Магистр сглотнул, ощущая, как внутри зреет потребность запить кислое воспоминание чем-нибудь достойным. Например, грейским выдержанным. Впрочем, даже грейское уже не то. Или помощник — прохвост — его разбавляет. Мрачности в настроении прибавилось.

— Мэтр! — поторопил его Халь, пробормотав в сторону: — Только не нос. Уши хоть прикрыть можно.

Трус, — с мрачным удовлетворением подумал магистр. Такой в битве сразу бы в штаны наложил. Помнится учениками, они какими только не ходили, получив наказание от мастера. И в шерсти, и синими, еще и чешась по страшному. Гордились даже. Наказанием. Не то что нынешние ученички… Чуть что — вопят о правах. А какие права у подмастерья? Ни одного. Их истина — учитель, потребность — желания наставника. Герхан даже не стал вспоминать о том, когда сбежал последний из учеников… Давно. Но бежал знатно с подпаленным задом, оставляя чудное чадящее облако. Еще и визжал как свинья.

— Они уже мечами дверь выламывают, — встрепенулся в ужасе помощник. Протянул руку, потрясти мэтра за плечо, но опомнился, так и завис с протянутой рукой.

— Мечами? — проскрипел магистр, медленно возвращаясь к жизни. Никак мерзавцы пожаловали…. Внутри проснулся интерес. Так-то он много раз обещал не применять силу к мирным гражданам без разрешения магконтроля, но если у гостей мечи… они вроде как и не мирные уже.

Он медленно сел, стараясь не тревожить отозвавшуюся болезненной пустотой голову. Запустил очищающее заклинание, пережидая неприятный приступ тошноты.

Сознание мерзко прояснялось, пинком напомнив, что на столе скопились неоплаченные счета, что помощник давно грозит уйти, а еды в доме… И сразу захотелось снова нырнуть в пьяный дурман, где он все тот же: молодой, сильный, а главное — всеми уважаемый магистр. Архимаг звучит гордо, только сейчас кроме его личной гордости в нем ничего не осталось. Соседи давно за спиной называют пьянчугой или сбрендившим стариком.

Назойливый стук рушил строй мыслей, и Герхан ощутил прилив бодрящего раздражения. Встал, щелкнул пальцем, приводя взлохмаченную шевелюру в идеально-заплетенную косу. Борода белой волной легла на грудь. Теперь иллюзию на грязное белье.

Глянул на себя в зеркало — благообразный старик в парчовом халате, подпоясанный витым поясом. Огладил бороду. В таком виде можно и негодяям шеи сворачивать.

— Мэтр! — догнал его на пороге страдальческий стон помощника. — Ноги.

Герхан досадливо — проклятый склероз — щелкнул пальцами, накладывая иллюзию туфель на босые ступни.

— Халь! Дурной мальчишка! Где ты застрял? — крик покатился по ступеням лестницы, уперся в