Курортный роман с боссом - Ольга Висмут Страница 24

Влад тяжело вздыхает:

— Ты права. Такого быть не должно. Я с ней поговорю.

Мне становится стыдно. Я считала его монстром, узурпатором, который выжимает все соки из своих подчиненных. Накричала на него, вылила все свое недовольство. А он даже не стал оправдываться. Просто сказал, что разберется.

Оставшиеся дни мы проводим вместе. Наслаждаемся солнцем и компанией друг друга. Между нами больше нет недомолвок, я чувствую, что Влад это “мой человек”. Тот самый, с которым мне хочется проводить дни и ночи. Понимаю, что таких, как я, у него может быть много, и мне не хватит сил со всем справиться, но я верю, что у нас все будет хорошо.

В последний день отпуска Влад все-таки везет меня в Рим. Ту ночь мы проводим в месте, а утром прощаемся. Нам с Наташей пора возвращаться домой, а ему придется задержаться в Италии еще на несколько дней.

Понимаю: дела. Стараюсь улыбаться, но на душе кошки скребут. Так не хочется возвращаться одной…

27

Родной город встречает серостью и дождем. После солнечной Италии такая погода особенно давит. Все небо затянуто тучами, везде лужи и грязь. С утра иду на работу. Там все по старому, будто и не было отпуска, будто я никуда отсюда не уезжала. Радует только прилетевшее от Влада СМС. Оно поднимает мне настроение.

Однако в офисе улыбка сползает с моего лица. Здесь чувствуется напряженная атмосфера. Никто не здоровается, все мрачно молчат и смотрят в рабочие ноутбуки. А наша начальница Вера Игнатьевна выглядит сегодня особенно строго.

Проскальзываю мимо нее, надеясь, что она меня не заметила. Но меня останавливает колючий взгляд.

— Ах, Катерина, — произносит Вера Игнатьевна холодным тоном, — замечательно, что ты уже здесь. Твой больничный сорвал нам весь план. Ты же понимаешь, что сегодня придется остаться подольше?

Это не вопрос, а утверждение. Она строит фразы так, что и дураку ясно: ощущение собственной власти нравится ей больше всего.

Внутри нарастает тревога, но я стараюсь сохранять спокойствие.

— Мой рабочий день заканчивается ровно в шесть, — отвечаю таким же ровным тоном. — Так что в шесть ноль пять я уйду.

Коллеги замирают, глядя на меня.

Глаза начальницы округляются.

— Работы накопилось столько, что нужно все завершить сегодня. Ты же знаешь, как сильно будет недоволен Владислав Дмитриевич, если мы не успеем! Ты ведь понимаешь, что нам нужно соответствовать срокам? — её голос становится жёстким, и я чувствую, как внутри всё сжимается.

— Понимаю, но…

Она перебивает меня с самоуверенной улыбкой:

— Никаких "но", Катя. Ты должна решить, что важнее: твои дела или работа отдела?

— Я заканчиваю работу в шесть, — повторяю упрямо. — И никаких неоплаченных переработок больше с моей стороны не будет.

— Но Владислав Дмитриевич…

— Вот и скажите ему, что я не желаю работать без оплаты сверхурочных! — отвечаю я жестко.

Начальница раздувает щеки, как жаба, но молча отходит. А когда я ровно в шесть поднимаюсь с места и отключаю компьютер, она подлетает ко мне.

— Как же так. Ты не доделала!

— Завтра доделаю, — пожимаю плечами. — Надеюсь, за ночь никто не помрет и компания не развалится?

— Но ты не имеешь права…

— Нет, это вы не имеете права заставлять меня работать бесплатно. Или хотите обсудить, сколько мне полагается за переработки?

Вера с возмущением ловит ртом воздух, но не может найти нужных слов.

— Ладно, — едко цедит она наконец, — иди. Но я это припомню, когда Владислав Дмитриевич будет спрашивать, кому выдавать премии в моем отделе.

Все отводят взгляды. Никто не встает.

Я молча беру свою сумку, иду к дверям, оборачиваюсь на пороге и смотрю на начальницу.

— Хорошего вечера, — говорю ей с улыбкой.

А едва переступаю порог, как меня охватывает невероятное облегчение. Такое острое, что начинаю смеяться.

Как же все просто! Ну почему я не дала ей отпор в первый же день, как пришла на работу?!

Влад задерживается в Сорренто дольше, чем обещал. Но мы каждый день общаемся, и это поднимает мне настроение даже в самые ненастные дни.

Всю неделю ровно в шесть вечера я отключаю рабочий ноутбук и поднимаюсь из-за стола, с твердым намерением не задерживаться в офисе больше ни на секунду.

Вера Игнатьевна недовольна. В пятницу снова пытается надавить мне на совесть.

— Катерина! — она встает в проходе, не давая пройти к двери. — Ты всю неделю отдыхала! Из-за тебя твоим коллегам приходится работать в два раза больше! А зарплата у вас одинаковая! Тебе не стыдно?

Бросаю равнодушный взгляд на тех самых коллег, сжавшихся за своими столами. Потом пожимаю плечами:

— Вот именно, Вера Игнатьевна, вам не стыдно, что они работают в два раза больше, а зарплата у нас одинаковая?

— Да ты… ты!..

Дверь в кабинет распахивается, обрывая ее на полуслове.

Мое сердце начинает неистово биться. Глупая улыбка появляется на лице.

В кабинет входит Влад.

— Надеюсь, не помешал? — спрашивает он, окидывая взглядом меня, затем начальницу отдела.

Вера, как ни в чём не бывало, поправляет очки.

— Владислав Дмитриевич, — елейным голосом начинает она, — с приездом! А у нас тут работа кипит.

Лицо Влада становится строже, взгляд — холоднее.

— Насколько я знаю, рабочее время вашего отдела закончилось пять минут назад.

— Конечно-конечно, — юлит она, — просто сотрудники решили остаться, чтобы сделать побольше.

— А доплачиваете им вы, из своего кармана? — Влад выгибает бровь. — Что-то не припомню от вас запрос на дополнительные выплаты. И кто отдал распоряжение насчет переработок? Почему меня в известность не поставили?

Вера бледнеет.

— Я жду, — жестко бросает Влад.

— Я никого не держу, — снова юлит начальница. — Наоборот, всегда говорю, чтобы коллеги вовремя заканчивали. Что же делать, если не все успевают…

Она сейчас похожа на собаку, которая перед хозяином пыль хвостом подметает. Не могу на это смотреть: и смешно, и стыдно. Поэтому смотрю на Влада.

— Как раз об этом я пришел поговорить, — наши взгляды встречаются. — Катерина Валерьевна? Я слышал, вам не доплачивают за сверхурочные и заставляют брать работу на выходные?