Развод. Без права на любовь - Инга Бережная Страница 2

Я поднялась на непослушных ногах, стараясь не обращать внимания на боль, и пошла вперед. Телефон остался в кармане пальто. У меня не было ничего, только мой малыш, погибавший внутри моего тела. И я должна спасти его. Должна.

Шаг… еще шаг…

Глава 2

Пронизывающий ветер хлестал кожу обжигающими бичами. Рвал платье, мокрое от крови, но продолжала идти. Ноги подкашивали, в глазах темнело, но я делала шаг, еще один.

Вдруг впереди вспыхнул свет, ночную тишину разорвал рев мотора.

Машина! Слава Богу, машина!

Автомобиль приближался, ослепляя светом фар, я и не заметила, что вышла на середину дороги. Так и замерла прямо на разделительной полосе.

— Помогите… — думала, что кричу, но сама едва шептала, — помогите…

Силы иссякли, я рухнула на колени прямо под колеса, автомобиля, остановившегося в нескольких сантиметрах от меня. Перед глазами все расплывалась, я успела заметить хромированную решетку на капоте, летевшую навстречу ветру фею, прежде чем в глазах потемнело, и я медленно опустилась на асфальт. Последнее, что услышала, как хлопнула дверца и приближавшиеся шаги, а потом мне вдруг стало тепло.

Из вязкой, уютной темноты меня вырвал крик:

— Лена! Лена, очнись! Тебе нельзя спать! Лена!

Знакомый голос. Егор? Неужели все, что произошло лишь кошмарный сон и я сейчас проснусь в нашей супружеской спальне, поцелую мужа, поздравлю его с годовщиной и подарю часы, которые выбрала за полгода до торжества. Ему наверняка понравятся. Чтобы открыть глаза потребовалось слишком много сил, веки тяжелели и опускались.

Нет, не кошмар. Я в салоне автомобиля, сижу на пассажирском кресле, укрытая чужим пальто. Мимо пролетают огни встречных машин, отчаянно ревут гудки и где-то очень далеко воет полицейская сирена.

— Лена! — Мужчина за рулем повернулся ко мне и снова позвал по имени.

Это не мой муж, но лицо кажется смутно знакомым. Он шатен с пронзительными зелеными глазами и ухоженной аккуратной бородой. Я его точно знаю, но никак не могу вспомнить откуда.

— Не спи, малыш, только не спи. Все будет хорошо!

Но я не сплю. Я падаю. Голова кружится. Перед глазами проносятся воспоминания последних часов. Егор и Света в нашей с мужем спальне занимаются любовью, Егор тащит меня к машине, швыряет на землю, как нашкодившую собачонку и боль, столько боли.

Последняя мысль, которая вспыхивает в угасающем сознании.

Ребенок! Мой ребенок!

В себя пришла в больничной палате, залитой серым светом позднего осеннего утра. В окно стучал дождь, оставляя на стекле дорожки из слез.

Тело было как ватное, я не чувствовала ничего. Боль ушла, но вместе с ней ушло и что-то очень важное. Но я никак не могла вспомнить, что именно. Как оказалась в больнице, тоже не понимала. В голове царила пустота.

Ребенок!

Я хотела спасти своего малыша…

Лес, холод, Егор и Света в одной постели, занимающиеся любовью…

Воспоминания вспыхивали одно за другим. Выжигая меня изнутри, уничтожая снова и снова. Егор отвез меня в лес, толкнул. Я упала на асфальт, а потом пришла боль и кровь…

Господи, мой малыш. Что с моим ребенком?

Рядом со мной запищал какой-то датчик на мониторе. Я попыталась приподняться на локтях, но не смогла. Нахлынула тошнотворная слабость. Из правого предплечья торчал катетер с прозрачной трубкой, ведущей к капельнице.

Приложив невероятное усилие, я положила ладонь на живот.

— Нет, нет, нет… Мой маленький… — зашептала отчаянно.

Слезы побежали по щекам, я лихорадочно трогала живот, но он больше не был округлым. Под пальцами прощупывались бинты.

— Елена Константиновна, успокойтесь, — в палату вбежала женщина в голубой врачебной форме. Кинулась ко мне.

— Мой ребенок? Я… — не могла задать этот вопрос, не могла и все.

Лишь с надеждой вглядывалась в одутловатое, но красивое, мягкое лицо врача. Она нахмурилась, взяла мою ладонь, осторожно сжала.

— Мне жаль, но вы потеряли ребенка. Мы едва успели спасти вас, — она продолжала сжимать мою ладонь, но внимательно изучала показатели на мониторах.

Потеряла? Нет. Не теряла. Его убили. Моего малыша убил собственный отец.

За что?! Почему?!

Сначала у меня отняли дочь, а теперь и этого малютку, я даже не успела выяснить, мальчик будет или девочка.

— Кто это был? Какой пол? — Я хотела знать, кого оплакивать.

— Мальчик, — ответила врач, — вы молоды, поправитесь. У вас еще будут дети.

Она представилась, кажется ее звали Надежда Львовна.

Какое неподходящее имя для женщины, сообщившей мне о том, что все мои мечты и надежды умерли. Она говорила что-то еще, но я не слушала, глубже и глубже погружаясь в горе.

— Мы не смогли связаться с вашим супругом, есть еще кто-нибудь, кому нужно сообщить, что вы у нас? — Спросила доктор, когда в палату вошла медсестра, сделать уколы и поменять капельницу.

— Родители. Мама, — я нахмурилась, пытаясь вспомнить номер телефона, но в голове было пусто.

Доктор угадала мое замешательство, снова пожала ладонь.

— Не переживайте, мы выясним. С вами хотят поговорить полицейские. По поводу того, что произошло. Это преступление. Виновного обязательно найдут и накажут. Я им позвоню?

Я кивнула. Слезы душили, говорить не могла.

Медсестра подготовила шприц с лекарством и подошла ко мне. У нее были зеленые глаза, яркие, как у того мужчины в машине. Я только сейчас вспомнила о нем.

— Кто меня привез? — Спросила, когда медсестра ввела иглу мне в вену.

Врач нахмурилась:

— Отдыхайте, вам нужны силы, чтобы поправиться.

На мой вопрос она так и не ответила, давала указания медсестре по поводу следующих процедур.

После укола я провалилась в кошмарный сон.

Я шла по темному осеннему лесу на детский плач. Искала своих малышей. Но стоило мне приблизиться, как плач удалялся. Я звала, кричала. Металась между деревьями, исцарапала руки о колючие ветви. Они держали меня, не пускали к малышам, а плач становился все жалобнее, разрывая мне сердце.

Проснулась вся в слезах и никак не могла успокоиться. До темноты лежала и пыталась смириться, осознать то, что произошло. Предательство сестры и мужа, потерю ребенка. Будто мало было одного горя, и вселенная решила не останавливаться на достигнутом и сломать меня окончательно, утопить в море боли и слез, ядовитых, обжигающих, как кислота. Утрата накладывалась на предательство. Предательство соперничало с утратой. Круговорот. Мысли лихорадочно метались в голове. Все произошло так быстро. Моя жизнь только что