Под крышей комбини - Ирина Кизимова Страница 16

– Ну, чего, Саша-кун, выбирай!

Тот пожал плечами и ухватил ближайший, всё равно не запомнил, где был сдобренный острым соусом.

Вечер прошёл невероятно душевно, на мгновение Саше показалось, что он никуда и не уезжал, ведь атмосфера сильно напоминала домашние посиделки. Отец и дед Чияки кричали «кампай[3]» и поднимали серые банки знаменитого Саппоро-бир, закусывая спиртное всем, что было на столе, особенной популярностью помимо главного блюда пользовались заранее приготовленные шашлычки якитори и классическая закуска в виде соевых бобов «эдамамэ», кои Саша часто видел в идзакаях. Пресловутый такояки с васаби попался ему пару раз за вечер, Чияке повезло меньше – она съела четыре и теперь с невиданной скоростью пила холодный чай из прозрачного стакана.

Вместо песен про поле и коня случилось караоке японских хитов. Саше же пришлось петь на всю Ивановскую внезапно затесавшуюся среди местных песен «калинку малинку», благо вернувшиеся постояльцы рёкана к подобным посиделкам отнеслись с пониманием и присоединились к хозяевам за столом, с интересом расспрашивая иностранца о жизни в России. Саша бессчётное количество раз открывал сегодня приложение с картами, дабы показать новым знакомым свой сибирский городок. Те каждый раз поражались размахами страны и постоянно задавали один и тот же вопрос: «а там холодно??»

На футон он опустился далеко за полночь, когда и постояльцы, и местные таки успокоились и разошлись по номерам. Юноша хотел было помочь женской половине семейства Кавахара разобраться с царящим хаосом, но его выгнали наверх отдыхать. Так что Саша, не будь дураком, спорить не стал, вот только утром никто с ним церемониться уже не собирался.

– Саша-кун, подымайся, нам онсен подготовить надо! – поднял его ни свет ни заря дед Кентаро.

Семейству Кавахара несказанно повезло, что их предок возвёл свой особняк прямо рядом с горячим источником, вода которого поступала в приватные ванны, кои и пришлось с утра чистить Саше, покуда постояльцы отсыпались после вчерашней пирушки. Голова слегка побаливала, хоть он и приговорил всего одну банку пива. Дед спуску не давал, обучая новоиспечённого женишка всем премудростям отельного дела. Особенно Саше понравилось загружать вариться обычные куриные яйца в горячей воде источника, он даже попробовал одно такое в перерыве между поручениями.

Чияки попыталась влезть помочь, но дед был непреклонен и отправил её к бабке на кухню разбираться с завтраком. Около девяти к ним присоединился отец девушки, так что обучение пошло вдвойне эффективно.

Ближе к полудню Саша стоял за стойкой и внимал словам дедули Кентаро, который рассказывал ему полную историю рёкана. Парень кивал, понимая лишь малую часть из самозабвенного спича старого японца, но тому было важно, что иностранец в принципе его слушает.

Ближе к трём часам дня начали подъезжать новые постояльцы в подготовленные женской половиной семейства номера, Саше удалось поговорить с ними по-японски и даже провести скромную экскурсию под руководством вездесущего хозяина рёкана.

Уже вечером Чияки удалось выцепить его из цепких лап дедули. Парочка расположилась в саду со свежеслепленными сакура-моти и чайничком зелёного чая с плантаций небольшого городка Яме с соседней префектуры Фукуока. Вечером в курортном Беппу становилось тихо. Туристы разбредались по местным рёканам и неспешно проводили время, расслабляясь в онсенах и поглощая ужин.

Саша наблюдал сегодня за тем, как умело готовит бабуля Акико, используя свежие сезонные ингредиенты, как коптит свежевыловленную рыбу дед Кентаро, и лепит онигири Кавахара Рин – мать Чияки. Ужин подносили гостям небольшими порциями, следующими друг за другом нескончаемой вереницей захватывающих вкусов. Завершал всё это великолепие традиционный кровавый пудинг. Бабуля Акико сказала, что секрет его приготовления давным-давно выпытал один смельчак у местного «они[4]». И Саша был склонен ей верить, ведь чего только не бывает на свете…

– Прости, они совсем загрузили тебя. – отвлекла его от размышлений Чияки, протягивая моти на ладошке.

Саша усмехнулся и наклонился к ней, осторожно откусив угощение прямо на её руке.

– Очень вкусно. Сама делала, Чи-тян?

– Сама. – она улыбнулась, ощущая, как горят щёки, жар которых Саша мог заметить даже в тусклом свете фонаря.

– Мне понравилось помогать твоей семье сегодня.

– Правда? Думаешь, работа в рёкане – это то, чем ты хочешь заниматься всю жизнь?

Парень загадочно улыбнулся, глядя на белоснежные лепестки распустившейся сакуры. Весна пришла в Японию, и его сердце…

– Всю жизнь… Я хочу быть рядом и увидеть, как ты станешь лучшей мангакой Японии. Думаю, я хочу заниматься именно этим.

У Чияки перехватило дыхание, она встретилась взглядом со светлыми глазами напротив, чувствуя, как горлу подступают непрошенные слёзы. Она редко плакала, особенно от счастья…

– Чи-тян, а ты? Хочешь провести со мной всю жизнь?

– Дурак. – она не сдержала улыбки, смахнув с щеки слезинку. – Как ты можешь спрашивать такие очевидные вещи?

– Но ты никогда не говорила…

– Что люблю тебя?..

Непривыкший слышать от неё столь прямые признания, Саша в удивлении застыл. Лёгкий ветерок растрепал блондинистые волосы, играя потоками в кроне дерева. Лепестки бабочками порхали вокруг них, падая на тёмные волосы Чияки и домашние юкаты.

– А ты, что скажешь?..

Вместо ответа он накрыл её губы своими, притянув девушку к себе за талию, трепетно обнимая точно настоящее сокровище. Тарелка с моти выскользнула из рук, упав на ведущую к дому тропинку, а пальцы зарылись в мягкие светлые волосы. Поцелуй под сакурой… Это идея к следующему произведению, которое они напишут вместе.

[1] Такояки (たこ焼き) – небольшие поджаренные шарики из жидкого теста с кусочком осьминога внутри.

[2] Куклы Хина ставятся на специальный алтарь хинадан в семьях, где есть девочки, на праздник Хинамацури 3его марта. Алтари часто можно увидеть в храмах в это время года.

[3] Кампай, но читается как «канпай» かんぱい означает «До дна».

[4] `Они 鬼 – демон.

Эпилог. Под крышей комбини.

Золотую неделю[1] пришлось провести за прилавком, поскольку остальные сотрудники разъехались проведать родных во все уголки в Японии. Впрочем, Саша не жаловался. Проводить время с Чияки даже на работе было бесценно, он старался быть рядом каждую свободную минуту, иногда незаметно касаясь ладонью её спины, когда наблюдал за тем, как она считает кассу или заполняет журнал. Их короткие взгляды и улыбки стали каждодневным ритуалом, как и возвращения домой, коих давно уже не стеснялась сама Чияки.

В одно время Саша даже предлагал жить вместе, за что получил тычок в бок и грозное: «сначала женись, а потом я к тебе перееду».

– Считаешь, что я побоюсь сделать тебе предложение?

Чияки в тот момент