Зов призрачных сердец - Татьяна Ма Страница 25

– И вы понимаете, что здесь зашифровано?

– Нет, но обязательно разберусь, – уверенно заявил Алексей.

Глава 28

1780 год

Наутро после ночной ссоры и Павел Андреевич, и княжна Елена делали вид, что разговора между ними не было. Оба в присутствии гостей улыбались и вели себя любезно. Елена глаз на отца не поднимала, а он вроде бы и смотрел на нее, но всё как-то мимо.

Однако, когда днем Елена засобиралась на базар вместе с горничной Дашкой, Павел Андреевич строго-настрого запретил дочери ехать:

– Нечего княжне по деревенским базарам ходить, – отрезал он.

– Отчего же, батюшка? – робко запротестовала Елена. – Я всю жизнь туда езжу.

Этим «всю жизнь» княжна как бы хотела подчеркнуть, что с самого рождения и до недавнего времени она прожила в Хворостино одна, без отцовского глазу, и что вроде как без него, Павла Андреевича, умеет себя правильно повести.

– Раньше ты мала была, вот и таскалась за мамками-няньками, а теперь не след! – отрезал князь.

Елена прикусила губу, но спорить не стала.

Пришлось ей идти на поклон к Дашке. Она сунула девке в одну руку записочку для Алексея, а во вторую сережки с кораллами.

– Все передам, не волнуйся, Еленушка, – довольно прошептала Дашка.

Что неученая девка прочитает записку, Елена не боялась: не умела Дарья читать. Но переживала, что Павел Андреевич заподозрит что-то и начнет пытать девицу.

Однако опасения ее были напрасны: князь вместе с графом Щетининым с самого утра отправились на рыбалку, а потому Дашка без каких-либо препятствий ушла на базар. Елена же пошла в беседку, где ее уже поджидал Анатоль Митрич, вставший сегодня на удивление рано и возжелавший немедля приступить к написанию картины.

В записке, что княжна отдала Дашке, она умоляла Алёшеньку сегодня ночью явиться в беседку для сокровенного разговора. Она хотела поделиться с возлюбленным тем, что произошло между ней и отцом накануне, и узнать, как же им быть дальше.

Елена сидела, почти не шевелясь, в той позе, о которой попросил ее Анатоль Митрич: спина выпрямлена, голова повернута чуть вбок, взгляд устремлен на увивавшие беседку плетистые розы, руки сложены на коленях.

– Плечико, плечико опустите, моя драгоценная Елена Павловна, – тараторил художник. – Вот так, расслабленно, будто отдыхаете.

Он отходил на шаг, прищуривался, оценивая общий ракурс, потом одним прыжком снова приближался к Елене, поправлял складки на ее легком бледно-розовом платье, опять отбегал, щурился, словно прицеливался, и одобрительно цокал языком.

– Прелестно! Вот теперь просто прелестно.

Затем Анатоль Митрич принялся устанавливать мольберт: то приблизит его к Елене, то отодвинет в сторону, то отнесет подальше. Наконец, кажется, удовлетворившись ракурсом, художник схватил кисти и палитру и стал смешивать краски.

Елена задумчиво смотрела на пчелу, что опустилась на розовый бутон, побарахтавшись лапками, ловко юркнула под лепестки, тут же вылетела и переместилась на соседний цветок. Боковым зрением Елена уловила движение на тропинке, что вела к беседке, но отметила приближение какой-то фигуры лишь краем сознания. Все ее мысли были устремлены к Алексею, вчерашнему неприятному разговору с отцом, его нетерпимости и нежелании понять дочь. Однако решение самой Елены было непоколебимо: она сделает, как задумала. Алёшеньку она любит, душой к нему прикипела и уже никогда и никого не сможет полюбить с такою же силой. А замуж за Дмитрия Щетинина не пойдет, пусть хоть живьем ее режут, пусть приказывают и стращают адовыми муками, а все равно не пойдет! В голове княжны проносились всяческие картины. Вот она стоит у алтаря в кружевном подвенечном платье и фате. Вот ее вопрошают, готова ли она взять в мужья графа Щетинина, вот она кричит: «Нет, не люб он мне, батюшка! Не пойду за него!» И пусть это только в мыслях, но Елена верила: если дело дойдет до самого последнего края, то она поступит именно так: у алтаря, а откажет.

– Вы так непривычно задумчивы, милая Елена Павловна, – прозвучал откуда-то сбоку голос Дмитрия.

Она дернулась, словно от дрёмы, и подняла на него взгляд.

– Вы здесь? – удивленно пробормотала Елена.

– Как видите, – развел он руками и посмотрел на нее долгим взглядом.

Елена явно была разочарована внезапным появлением Дмитрия, которое нарушило их с Анатоль Митричем тихую гармонию.

– Дмитрий Иваныч, отойдите в сторонку, – любезно попросил художник. – С той стороны на Елену Павловну так хорошо падают солнечные лучи, она ж, голубушка наша, аки ангел вся в свету. Не загораживайте!

Дмитрий, недовольно скривившись, обошел беседку с другой стороны. «Лучше б он провалился куда», – раздраженно подумала Елена.

– Я думала, вы отправились на рыбалку с моим батюшкой и вашим, – сказала она, покосившись на Дмитрия.

– Я не люблю сие времяпрепровождение, – ответил он таким тоном, будто рыбалка была каким-то постыдным делом.

– Отчего же?

– Что есть рыбалка? – ехидно вопросил Дмитрий. – Леность и бездарная трата времени, которое можно был б направить в более благословенное русло…

– В какое же? – Елена теперь смотрела на него с вызовом и нескрываемой антипатией.

– На ученье, например, или же на какое благое дело.

– И много вы благих дел сделали?

– Достаточно, – самоуверенно тряхнул завитыми кудрями Дмитрий.

«А все ж похож он на гуся», – между делом подумал Анатоль Митрич.

Елена вскочила со скамьи и вдруг выпалила:

– А не кажется ли вам, любезный Дмитрий Иванович, что вы здесь, в Хворостино, зазря растрачиваете свое драгоценное время? Возвращались бы в город и вершили там свои благие дела! – выпалила Елена и, подхватив юбки, бегом бросилась в заросли сада.

Глава 29

Наше время

Рада снова встала рано, и снова Алексей ее опередил: на кухне ее ждал горячий кофе и стопочка бутербродов. Дверь в кладовку была распахнута, и Рада в нее заглянула. Из глубин обнаруженного вчера коридора доносился приглушенный свет.

– Алексей, вы там? – позвала она.

– Доброе утро, Рада, – крикнул он и тут же появился в дверном проеме.

– Вы уже в делах? – спросила она.

– Вы пока завтракайте, – улыбнулся Алексей, – а я буду пытаться вскрыть эту дверь – она никак не хочет поддаваться.

– Я в вас верю, – усмехнулась Рада.

– Рад это слышать. Нет такой двери, которая мне не поддалась бы.

Рада ничего не ответила и вернулась в кухню. До нее доходили слухи, что Алексей Иволгин был из тех, про которых говорят: «Вижу цель – не вижу препятствий». Ему было все равно, какими методами пользоваться, лишь бы добиться желаемого. Говорили, что он взрывал горную породу обычным динамитом, чтобы пробиться в какую-то потайную галерею древнего города за Уралом, который он откопал. Оставалось