Ради любви и чести - Джоди Хедланд Страница 21

задремала. К счастью, сейчас был один из тех случаев, когда она закрыла

глаза. Взгляд Сабины метнулся к моим губам, и я заподозрил, что ее никогда

раньше не целовали. Я придвинулся ближе, и мое дыхание долетело до нее.

И прежде чем она успела передумать, как прошлой ночью, я прижался к ее

губам. Нежно. Мягко. С любовью. Как если бы это были самые драгоценные

вещи.

Сначала она ответила неуверенно. Но когда я усилил давление, она

поддалась навстречу. Мудрые наставления моего наставника, герцога

Ривенширского, вышли на передний план моего сознания, требуя, чтобы я

сохранил поцелуй целомудренным. Они напомнили мне, что продолжение

может привести к еще большему искушению. Я начал слегка отстраняться, но она обвила руками мою шею и прижалась ко мне. Это движение, хотя и

совершенно невинное, погубило меня. Я прижал ее к себе и снова поцеловал.

Я изумилась, осознав, что этот мужчина, невероятно красивый

мужчина, целует меня. Я упивалась силой его объятий, крепостью его груди

и твердым давлением его губ. Я не знала, как ответить на его поцелуй, и

надеялась, что не ошиблась. Казалось так естественно обнимать его и

позволить обнять себя, хотя тихое предостережение моей совести напомнило

мне, что я должна быть осторожна, чтобы не разбудить наши желания и не

пробудить близость, позволительную только в браке.

От этой мимолетной мысли я прервала наш поцелуй и уткнулась

горячим лицом в его плечо. Брак? Что заставило меня подумать об этом? Я с

ужасом осознала, как быстро перешла от простого поцелуя к мыслям о

замужестве.

Беннет больше не пытался меня поцеловать, но и не отпустил меня. Он

наклонился к моему уху:

— Сабина?

— Хм, — прошептала я, пытаясь унять свое быстро бьющееся сердце.

Его губы коснулись чувствительной кожи рядом с моей скулой.

Прикосновение было таким мягким, как перышко. Мне пришлось вцепиться

руками в его куртку, чтобы не упасть. Сквозь одежду я слышала, как его

сердце колотится почти так же быстро, как и мое. Неужели я вызывала в нем

такие же эмоции, как он во мне? Мысль была нелепой, но, тем не менее, я не

могла удержаться, чтобы не думать об этом.

— Я хотел спросить вас кое о чем, — прошептал он, и его дыхание

защекотало мою кожу.

— О боже! — Раздался испуганный голос от двери.

Я отпрыгнула от Беннета, расцепив руки. Изумленная леди Элейн

стояла в дверях. Моя горничная резко вскинула голову и широко распахнула

глаза.

— Леди Элейн, — сказал Беннет, разглаживая свою одежду, как будто

пытаясь снять следы наших объятий.

Он смутился, что его поймали обнимавшимся со мной?

— Я как раз заканчивал показывать леди Сабине свою коллекцию, –

сказал он напряженным голосом. — Мы почти закончили.

Леди Элейн просто сложила руки перед собой и выжидающе

посмотрела на Беннета. На ней было надето свежее дневное платье, волосы

безукоризненно уложены, и она сияла утренней красотой. Она перевела

взгляд с моих губ на губы Беннета, и мне пришлось сдержаться, чтобы не

прикоснуться ко рту, распухшему от поцелуя.

Леди Элейн удалось выдавить улыбку, но она была натянутой и

неуверенной:

— Я вижу, вы показывали ей кое-что особенное. То, что вы показывали

и мне тоже в этом же месте.

На лице Беннета промелькнуло чувство вины, и он уставился в пол. По

моему позвоночнику прошла молния, заставляя выпрямиться. Неужели

Беннет здесь поцеловал леди Элейн? Возможно, он специально приводил

сюда целоваться всех своих го́стий.

— Пожалуйста, простите, что побеспокоила вас, — сказала леди Элейн. –

Я пойду, чтобы вы могли закончить. — Она бросила на меня взгляд, который

выражал жалость, и выскользнула за дверь.

Моя горничная стояла и невинно моргала, явно не понимая, что

произошло между мной и Беннетом. И, слава Богу.

— Может быть, нам пора, миледи?

— Сейчас, — ответила я, скрестив руки на груди и повернувшись к

Беннету. Я не уйду, пока не получу объяснений.

— Простите меня, Сабина. — Беннет провел пальцами по темным волнам

волос, его темно-синие глаза были полны тревоги.

— Вы целовали леди Элейн здесь, в этой комнате? — Вопрос прозвучал

жестко и холодно.

Он ответил не сразу, молча изучая алтарь, как будто на нем можно

было найти подходящие слова:

— Да. Однажды я поцеловал ее здесь.

Хотя я не была удивлена его признанием, оно будто ударило меня в

грудь и лишило дыхания. Мне так хотелось верить, что Беннет отличался от

других мужчин, что он, игнорируя мою внешность, видел мой внутренний

мир, что он принял меня и даже полюбил. Но, очевидно, хорошенькая или

нет, я была просто еще одной женщиной, которую нужно было соблазнить.

На меня навалилась усталость. Мне захотелось подойти к креслу, в котором

сидела горничная, и рухнуть в него. Разочарование давило на меня. Я так

ждала слов, что его поцелуи с леди Элейн ничего не значат. Что он не

чувствовал с ней того, что чувствовал со мной. Но он выдохнул неровный и

разочарованный вздох, который нисколько не облегчил мое замешательство

и боль. Слезы жгли глаза. Я отдала свой первый поцелуй мужчине, который, раздавал их, как многие благородные люди раздают милостыню. Как я могла

быть такой глупой?

Я проглотила горечь и сморгнула слезы. Я никогда не плакала и не

собираюсь. Пришло время вспомнить, зачем я вообще приехала в Мейдстоун.

Я ждала достаточно долго, чтобы осуществить эту идею. Я старалась быть

чуткой к щекотливому финансовому положению Виндзоров. Но пора было

заканчивать визит и отправляться в обратный путь.

Я подошла к миниатюрной мозаике, выложенной воском на

деревянной панели с золотыми, разноцветными камнями и позолоченными

медными тессерами. Это была одна из тех вещей, которые мне особенно

нравились. Она был уникальна и стала бы прекрасным дополнением к моей

коллекции:

— Я куплю это за пятьдесят серебряных монет.

Не дожидаясь ответа, я пересекла комнату и подошла к терракотовому

бюсту Девы Марии. Ее безмятежное выражение лица глубоко тронуло меня, как будто она уже в юности знала, какое горе ей предстоит пережить позже, став матерью:

— Я куплю этот бюст за шестьдесят серебряных монет, хотя вряд ли он

стоит так дорого.

— Ни один из этих предметов не продается. — Его шаги застучали за

мной. Но я не обернулась на них.

— И эта картина с изображением Христа на крыше храма, искушаемого

обманщиком. — Я указала на противоположную стену, на изящную фреску, выцветшую от времени, но тем бесценнее. — Вас устроит сто пятьдесят?

— Ни за что.

— Тогда двести. — Я двинулась дальше, и меня понесло. Мои глаза уже

оценивали следующий предмет. —