Елена Усачева - Большая книга ужасов. Millennium Страница 17

Непривычные для лагеря тишина и пустота настораживали. Если не слышно криков и топота, если никто не верещит и не орет песни, то должно быть что-то другое. Шелест? Пенье птиц? Журчание близкой воды? Но и этого не было. А значит… значит… Аня постаралась громче дышать. И вдруг!

Мычание. Будто кого-то пытаются задушить, и этот кто-то сопротивляется. Еще и ногами сучит.

– Привет! Ну, что?

Девчонка, та самая, что когда-то (вчера? неделю назад?) сидела в беседке и рассуждала о смерти, о том, что парням следует мстить.

– Что?

Аня словно вынырнула из глубокого летаргического сна. Глянула на свои сандалии, на пустой парк, густо усеянный сосновыми иглами и шишками. Королева не было. Постникова тоже.

Незнакомка сощурилась. Вроде ничего особенного, обыкновенный жест, но как он переменил лицо. Оно все собралось, глаза потемнели, бровки сдвинулись, родив некрасивые морщины.

– Поверила ему? Типа, он пообещал не бросать?

– Тебе-то какое дело? – Анька стала обходить привязчивую девчонку мелкими шажками.

– Он про тебя уже и забыл. А ты ради него готова на все…

– Это не твое дело! – Моторова сделала большой круг, при этом шла все время к девчонке лицом, боясь повернуться спиной – а ну как чем-нибудь кинет.

– Может быть! Только потом, типа, не плачь.

Анька побежала, наколола ногу, склонилась, чтобы вытащить иголку. А когда подняла голову, чуть не вскрикнула.

Незнакомка стояла перед ней, жгла взглядом.

– Прикинь, если он тебя бросит? Сейчас еще терпит. – И передразнивая манеру Королева говорить, изобразила: – Красное белье надевать – это пошло, чулки носить – пошло. И вообще – что у тебя на голове?

– Прекрати! – взвизгнула Моторова.

– А потом он променяет тебя! На твою подругу.

– Убирайся.

– Он с ней танцевал!

– Уйди с дороги!

– И, типа, целовался.

Аня двинулась на обидчицу, как танк. Шла, не замечая больше шишек и колючек. Ясно давала понять, что с пути не свернет.

И девчонка уступила. То стояла, крепко уперев ноги в землю, словно это были столбы, а то вдруг легко подпрыгнула, уступая тропинку.

– Зря! Завтра может быть поздно!

– Без тебя обойдусь, – сквозь зубы процедила Анька.

Зайцева! Ей срочно нужна была Ирка. Где ты, подруженька любимая? Без нее Моторова чувствовала себя неуютно.

– О!

Из кустов, совсем не оттуда, куда ушел, и уже совсем не там, где должен был быть, появился Пося. Как всегда, лучезарно улыбаясь. Как всегда, от желания пообщаться мало что не взлетает воздушным шариком.

– А я слышу, разговаривает кто-то. Думал, Сашка кого встретил. Ты куда вчера пропала?

У девчонки странно дернулось лицо, словно она хотела сменить его на другое – более красивое, более приветливое. Но оно осталось таким же. Только морщинки разгладились да из глаз утекла чернота.

– Тебя, кстати, как зовут?

Валя подошел к ней чуть ли не вплотную. Даже руку поднял: вот-вот коснется ее локтя.

– Слушай, а ты из какого отряда? Я думал тебя найти сегодня вечером.

– Ни из какого, – отстранилась девчонка.

Пося не замечал всех этих движений, дающих понять, что говорить с ним не хотят.

– Дочка обслуги?

– Сам ты обслуга. – Девчонка пятилась, словно от Валькиной улыбки, как от солнца вампиру, ей было больно.

– Ну конечно! – хлопнул себя по коленям Постников. От догадки его лицо стало еще более лучезарным. – Если ты здесь до подъема, то не отрядная. К кому-то приехала?

Он снова пошел к ней, снова поднял руку. Девчонка успела сделать огромные испуганные глаза. Валя остановился, на лице появилась озабоченность.

– Слушай, – забормотал он, – мы сейчас в поход уходим, вернемся вечером. Ты ведь еще не сегодня уезжаешь? Вечером увидимся? Подходи к нашему корпусу. Где первый отряд живет, знаешь? – Испуг мелькнул в его глазах. – Или тебя уже не будет?

Девчонка пятилась за деревья. Бровки – домиком, рот приоткрыт, в глазах – бездонное удивление.

– Эй! Ты куда? – снова пошел за ней Пося. – Слушай! Ты чего, обиделась? Зовут-то тебя как?

Девчонка исчезла.

– Черт! – Валя остановился. – Вечером приходи! – крикнул он громко и испугался собственного голоса. Монументальные сосны еще немного покидали с ветки на ветку его крик, а потом он завяз в колючих иголках. – Чудна́я, – пробормотал Пося, возвращаясь к линейке. – Странная, – сам с собой договорился он, забираясь за сцену. – Все здесь какие-то… – решил Валя, ныряя в кусты за забором.

– Тыш!

Кривой резко выбросил руку вперед, словно хотел со всей дури врезать Вале по лицу, но в нескольких сантиметрах от его носа внушительный кулак остановился. Постников взмахнул руками, навзничь падая в крапиву.

Юрка довольно облизал губы.

– Чего так долго? – Он с удовольствием изучал мгновенно побледневшее лицо Поси.

– Придурок! – барахтался в крапиве Валька.

– Ты кого придурком назвал? – склонился над Посей Кривой.

– Себя. – Валька встал, уклоняясь от нависшего Юрки.

– То-то! – Кривой удовлетворился страданиями соперника и выпрямился. – Остальные где?

– Пришли остальные.

– Куда пришли-то? Сидим, ждем.

Валька ничего не ответил. Юрка ему не нравился. Чем меньше с ним общаешься, тем здоровее себя чувствуешь.

– Ну, где вы?

Алена начала волноваться. Она расхаживала вдоль развалившегося на траве отряда, замечая, что кое-кто уже начал дремать. Плохо. Дрема настроение портит, теперь они пойдут медленнее.

– Я тут при чем? – огрызнулся Валька, усаживаясь подальше от всех.

– Где Кабанов? – подбежала к нему Алена.

– Он вперед пошел. Если еще не здесь, значит, решил остаться.

Валю все вдруг стало злить. Дурацкое утро – сначала пришлось прятаться, потом он вдруг заблудился в трех соснах, девчонка еще эта, Кривой… Может, не ходить? У него уважительная причина.

– Аня! Я же говорила: нормально обуться!

Моторова стояла рядом с Иркой невероятно довольная, словно ей только сейчас сообщили, что ее папа выиграл миллион долларов, и они всей семьей едут на Канары.

– Королев, где Саша?

Лешка вышел из кустов шиповника, вид имел все такой же задумчивый. В ответ пожал плечами и завис, словно важную мысль обмозговывал.

– Почему вы не вместе! – От волнения лицо Алены пошло красными пятнами. Она поджимала губы, как будто сдерживала совсем уж нехорошие слова. – Я просила вас держаться рядом и не бегать по лагерю! А теперь что? Один справа, другой слева, третья вообще делает вид, что здесь и стояла. Кабанов где?

– Он первым пошел, – доложил Пося и улыбнулся, родив на щеках ямочки.

– Пошел и провалился? – накинулась на него вожатая.

– Аленушка, может, он решил никуда не ходить? – Томочка ухватила своей маленькой ручкой вожатую за локоть. – Знаешь, они с Зайцевой поругались. Он мог обидеться. – Последние слова она уже шептала, привстав на цыпочки и вытянувшись, чтобы достать до уха высокой Алене.