Елена Усачева - Большая книга ужасов. Millennium Страница 16

Утро было прекрасным.

Описания подобных утр попадают на страницы поэм и романов.

Легкая дымка висела над дорожками и травой. В воздухе как будто стоял еле слышный звон просыпающейся природы. Птицы отгомонили и теперь тоже наслаждались тишиной. Все вокруг еще было наполнено ночной влагой. Дрема свисала с каждой сосновой иголочки, пряталась в цветочных чашечках магнолий, томилась в кустах.

Первый отряд немилосердно зевал, кутался в куртки и кофты, вяло переругивался.

Выйти решили в семь, чтобы захватить утренний холодок, через пару часов позавтракать, искупаться, еще немного пройти через поля, деревни и часам к двум оказаться рядом с Новоселовым, где и разбился самолет первого космонавта.

– Смотрю, готовы, готовы, – бодрячком выскочил из-за поворота аллеи Семен Семенович. – Молодцы! Алена, у вас все хорошо?

Алена взглянула на Матвея. Тот стоял, довольно жмурясь на уже высоко поднявшееся солнце.

– А чего? – флегматично пожал он плечами. – Все хорошо.

– Продукты взяли?

Матвей шевельнул ногой, демонстрируя хорошо набитый рюкзак. Да и у каждого с собой были припасены у кого сумка, у кого рюкзачок. В походе голодать не собирались.

– Обувь? Головные уборы? – в последний раз все проверил начальник.

– Мать моя, – выплыла из утреннего туманца Вера Павловна. – Где твои орлы-то? Те четверо… Как их?

– Спят еще, – хрипловато от неожиданности и от необходимости врать, ответила Алена. – Позавтракают со вторым отрядом, а потом к вам придут.

– Можно отправляться!

Виктор Гусев не только фамилией был похож на популярного футбольного комментатора, он и внешне старался ему подражать – в походке, манерой говорить и одеваться. Обожал футбол. Из его рюкзака заметно выпирал мяч.

– Ну, с Богом! Фотоаппараты-то взяли?

Народ нестройно загалдел, что могло означать как «да», так и «нет», и потянулся к выходу из лагеря.

Сейчас они пройдут вдоль футбольного поля, мимо корпуса обслуживающего персонала, через небольшую рощицу выберутся к реке. Неширокая, но глубокая, с мутными водоворотами, по берегам густо заросшая осокой…

Семен Семенович вздохнул. Он бы сейчас с большим удовольствием сам прошелся до реки, искупался у старицы, постучался в деревенский дом, попросил бы воды, в крошечном магазинчике купил бы свежего хлеба. Жаль, что он уже немолод, жаль, что все хорошее осталось позади. Но, может быть, эти горлопаны и несмышленыши успеют больше, чем он? Увидят больше, добьются большего…

Начальник задумчиво посмотрел на окна притихших палат первого отряда. Он хотел зайти в корпус, посмотреть, как заправили кровати походники. Но передумал. Если там остались ребята и они спят, лучше их не будить.

Путешественники… Он вспомнил разношерстно одетую команду, отправившуюся к реке. Прямо «Мальбрук в поход собрался…». У Мальбрука тогда все закончилось плохо. Погнали французов из России.

Семен Семенович прошел под окнами, хрустя гравием, скрылся за углом.

– Чисто!

Первым из-за бортика беседки высунулся Кабанов.

– Двинули!

– Надо подождать. – Пося не спешил вылезать. – Он еще может назад пойти.

Моторова ничего не говорила. Она просто сидела на приступочке рядом с Королевым, боясь лишний раз вдохнуть. Лешка грыз травинку. На Аню не смотрел. Моторова головы не поворачивала, чувствуя, как от напряжения деревенеют мышцы шеи, что еще чуть-чуть – и малейшее движение разорвет ее на крошечные кусочки. Она все тянула и тянула ткань реальности, желая, чтобы это утро, сидение за беседкой, их одиночество продлились подольше.

– Вы сидите, а я пошел!

Сашка побежал под елки, уже привычным жестом ковыряя шелушащуюся щеку и покусывая верхнюю губу. Он собирался пройти мимо корпуса малышей, мимо линейки, свернуть за решетчатый задник открытой сцены, где в заборе был лаз, продраться сквозь заросли крапивы и выйти к реке. Там их будет ждать отряд. Все просто.

Он и пошел. Из оставшихся у беседки его мог интересовать Королев. Но Лешка последнее время был какой-то стукнутый, поэтому лучше было обойтись без него.

– Куда же ты?

Вопрос прозвучал неожиданно и слишком звонко для этого чудесного, еще сонного утра. Для этой природной уединенности, где людей быть не должно.

– К своим, – буркнул Сашка.

Он клонился вперед, словно мысли о том, что он собирался делать, гнали его к линейке, к крапиве, к отряду. А ноги уже встали, как будто до них первых дошло, что никуда уже бежать не надо. Кабанов смог только сунуть кулаки в карманы, пытаясь хоть как-то защититься от внезапно нагрянувшей реальности.

– А я?

Она стояла за кустами у линейки. Сашка успел подумать, что до спасительной свободы не дошел совсем чуть-чуть. Надо было быстренько нырнуть за эти рейки, сквозь кусты, через забор…

– А чего – ты? – спросил Кабанов как можно более грубо, чтобы она и не думала ближе подходить.

– Сам говорил, что я тебе нравлюсь.

– А ты говорила, что можешь Кривого завалить.

Кусты затрещали – с такой яростью девчонка рванула ветки.

– Так ведь я это и сделала!

– Чего сделала? – все так же грубо ответил Сашка. – Вон он – козлом скачет.

– Сейчас скачет, потом не будет…

Сообщение заметно порадовало. Кабанов расправил плечи, собираясь идти дальше.

– Все мальчишки одинаковые, – с яростью прошипела девчонка. – Сначала говорят, что любят, а потом оказывается, что врут!

Сашка ухмыльнулся. Ему бы только от Кривого избавиться. Что будет потом – после и решится.

– Тебе опять все заново сказать? – легко предложил он.

Утро стремительно преображалось – из сонного занудства выглянул лучик солнца, рождая бодрость. После такой новости можно весь мир перевернуть!

– Говори!

– Ты красивая, даже очень, – речитативом забормотал он. – И руки у тебя красивые, и глаза. В тебя легко можно влюбиться. – И перебил сам себя. – Все?

– Нет!

Девчонка выступила из кустов. Темная футболка, серая юбка, на ногах белые теннисные туфли. Взгляд колючий. Острый подбородок, казалось, вот-вот пронзит действительность, и девчонка, как Буратино, порвет холст с нарисованным очагом.

– Все ты врешь! Все мальчишки врут. Ты ничем не лучше!

Она наступала.

– Эй, ты чего? – Сашка поднял локоть.

– Таких, как ты, убивать надо!

– Кого это надо? – Сашка еще хорохорился. Он еще ничего не понимал.

– Тебя!

Глаза у нее стали огромными. Они заполнили все вокруг, и мир потемнел.

Валька выпал из-за угла беседки, до того старательно выглядывал уходящего Кабанова. Надо было, конечно, идти всем вместе. Чего они разделяются? Потом ждать друг друга придется.

– Ну, чего, пошли?

Лешка поднялся, Аня потянулась следом за ним. Она была настолько погружена в свои переживания, что не заметила, во что одевалась. Сейчас на ней была длинная с запахом юбка с оранжевыми разводами, сандалии с высоким переплетением ремешков на щиколотке, футболка и черная фуражка со значком. Получился воинственный и, в то же время, нелепый вид. В сандалиях постоянно застревали веточки. Аня задерживалась, вытаскивая их, подпрыгивала на шишках – они ой как больно кололись! Мальчишки быстро ушли вперед.