Сорока на виселице - Эдуард Николаевич Веркин Страница 4

– «Лазарь»… – сказал отец.

– «Лазарь», – подтвердил инспектор. – «Лазарь», будь он проклят. Активная старость, долголетие, поэтапное продление жизни, сбережение интеллекта… Казалось, за этим будущее. Однако никто не мог предположить, чем это обернется. К сожалению, Сорокин провел свой эксперимент на десятилетие позже. Впрочем, еще до Сорокина многие генетики предупреждали…

Инспектор уставился на бабушку.

– Предупреждали об определенных пересечениях… Сорокин работал с Ursus maritimus, и все мы знаем, чем это закончилось, но ведь это лишь верхушка айсберга…

Бабушка очнулась и направилась к креслу, медленными, но при этом какими-то длинными плавными шагами. Ее ноги оставались словно приклеенными к полу, бабушка преодолевала невидимую смолу.

– Спастика, пожалуй, сильнее, чем я опасался, да уж… Геном человека…

Инспектор и отец следовали за бабушкой.

– Геном человека и геном аксолотля различаются всего на двадцать процентов, – говорил инспектор. – Как аксолотль по прошествии определенного времени начинает воплощаться в амбистому, так и человек, пережив себя, превращается в то, чем является на самом деле. Неприятное открытие.

– Кто бы спорил…

Бабушка добралась до кресла и неожиданно ловко в него уселась, словно влилась.

– То есть получается, что, с точки зрения биологии, человек есть личинка… будущего зверя? – спросил отец.

– Если упрощать. Впрочем, люди об этом догадывались и раньше, достаточно вспомнить мифы. Энкиду, Горгона, Минотавр…

– А два-три процента? Два-три процента ведь сохраняют…

– Возможно, некая мутация, – ответил инспектор. – Возможно, у этих двух процентов за жизнь накапливаются определенные генетические нарушения, что позволяет или отсрочить, или вовсе пресечь метаморфозу. Но механизм этот неясен, должных данных, сами понимаете, нет.

Отец стал озираться.

– Но если проект «Лазарь» прекращен, то… – отец перешел на шепот. – То можем ли мы надеяться?

Инспектор пожал плечами.

– Увы, сегодня ясно, что примерно в десяти процентах индуцированное долголетие передается по наследству, – ответил инспектор. – Статистика, к несчастью, непреклонна.

– То есть… – отец зачем-то посмотрел на свои руки. – Вы хотите сказать, что я… или мои дети… Мы рискуем дожить?

Инспектор вздохнул.

– Вероятность имеется. Однако мы предполагаем, что постепенно продолжительность жизни вернется к приемлемой норме и тем самым проблема разрешится сама собой. Хотя не исключено, что единичные инциденты будут регистрироваться и через столетия. А пока… Пока паллиативная помощь. И контроль. Как это ни отвратительно, контроль и ограничение дееспособности.

Отец был растерян и расстроен одновременно.

– К сожалению, это абсолютно необратимо, – сказал инспектор. – Повреждения накапливаются, запускается синергия, и в определенный момент ретрогеном атакует… И тогда… И тогда времени не остается. Человек может измениться буквально за одну ночь.

Бабушка вытянула перед собой руки и ловила невидимых бабочек.

– В прошлом месяце мы проверяли ваших соседей в Сосновке, у них было два старика…

– Да-да, я знаю, – отец ласково погладил бабушку по плечу. – Это ужасная история, мы были в шоке… Просто… Просто не укладывается в голове, как такое возможно в наше время.

Про Сосновку я ничего не слышал.

– Мы полагали, что бессмертие есть высшее благо, – грустно сказал инспектор. – Геронтологи замахивались на двести лет, но оказалось, что и сто двадцать есть серьезное превышение естественного предела. Всевышний, сократив человеческий век, совершил величайшее благодеяние. Но самонадеянные дети исказили волю Его и теперь пожинают горькие плоды. Вы поздний ребенок?

Отец кивнул.

– Как и ваш сын…

Бабушка издала громкий утробный звук.

– Мама…

Инспектор оттолкнул отца и выхватил шокер.

– Не надо! – попросил отец.

Бабушка поднялась из кресла, согнулась и вытянула руки перед собой. Ее горло дергалось, надувалось и опадало, надувалось и опадало, на коже шеи и лба вылезли черные вены.

– Отойдите! – приказал инспектор.

Отец послушно отступил.

Бабушка выгнулась и выплюнула что-то размером с куриное яйцо. И почти сразу еще одно. Я свесился с крыши и разглядел. Бабушку тошнило свалянной рыжей шерстью. Влажные комки падали на доски пола.

Отец закричал.

Сейчас, перечитывая рассказ никому не известного Ф. Конрада и сопоставляя его с событиями на Бенедикте, я ясно вижу, как безжалостное будущее заглядывает к нам сквозь отверстие, проделанное излишне любопытным и острым носом, приближается, уже приблизилось. Несчастный бездарный провидец, каким непостижимым образом ты услышал эти железные шаги?

Феликс Конрад не победил в конкурсе романтической литературы, однако его рассказ все же был напечатан в любительском альманахе. Через две недели после этой публикации Мировой Совет свернул программу активного долголетия и прочие исследования в области практической евгеники. Свое решение Совет мотивировал соображениями высшей этики, однако подозреваю (не сомневаюсь), что у него были несколько иные резоны.

На сегодняшний день материалы по практической геронтологии выведены из общественного доступа, даже билет Союза журналистов и прямая протекция Штайнера не дали мне возможности их изучить. Виндж смеется, у меня нет доказательств, но сегодня я не сомневаюсь. Связь.

Апофеники и шизофреники. Безумцы, святые, провидцы, они держат лестницу Иакова слабыми и дрожащими руками, стоят по ее сторонам, в сиянии дня, в шепотах ночи.

Глава 2

Приглашение

Сильно хотелось спать. И не стоило включать комаров, я в этом окончательно убедился. Я был прав, а Костя и Кирилл не правы. А я сразу сказал: комары – это для подготовленных, для групп третьего или четвертого уровня, а здесь уровень первый. К тому же трапперы, это сразу видно.

Но Кирилл настаивал, что без комаров не обойтись. Во‐первых, это станет важным воспитательным моментом, уроком тем, кто злостно пренебрегает правилами безопасности и не сообщает спасателям о своих намерениях и маршрутах. Во‐вторых, это не обычные трапперы, а явные искатели непознанного, например Гипербореи. Именно поэтому они осознанно не сообщили на станцию о своих планах. Именно поэтому они должны страдать, страдать.

Кирилл, старший смотритель, очень не любил искателей Гипербореи еще и потому, что некогда сам был траппером и искателем, но не Гипербореи, а чего-то неизведанно другого, несколько раз участвовал в антропологических экспедициях, два раза ломал ноги в Северных Альпах и, по его словам, бессчетное количество раз чувствовал себя дураком. Поэтому Кирилл выступал за комаров, более того, за мошку. Но сегодня дежурил я. Я мошку отверг, а с комарами кое-как согласился. Обычно я своим группам и комаров выключаю, хотя Кириллу это и не нравится.

Кирилл – старший по станции, ему двадцать восемь, и он на Путоране не первый сезон. Каждое лето прилетает сюда и дежурит два, иногда три месяца. У него обет. Десять лет назад он сам был траппером, их группа заблудилась в Патагонии, они потеряли трансмиттеры и бродили неделю