Почти идеальный мир - Лоран Гунель Страница 25

которая сковывает душу. Но это вовсе не означает быть человеком. Все совсем наоборот! Быть человеком означает быть свободным, а следовательно, спокойно принимать свои ошибки. Это известно еще со времен Античности. Цицерон во втором веке до нашей эры утверждал, что человеку свойственно ошибаться; святой Августин в четвертом веке говорил, что ошибка сама по себе человечна; английский поэт семнадцатого века Александр Поуп был с ним полностью согласен[9]. Да, Давид, человеку свойственно ошибаться, потому что в ошибках он раскрывается. Человеку нужно право на ошибку, чтобы учиться, поскольку таким образом он развивается: пробуя, ошибаясь, снова пробуя и находя другой путь… Ведь стремление пробовать, чтобы развиваться, изначально заложено в природе человека. Именно поэтому он так нуждается в свободе. Если он довольствуется тем, что просто применяет правила или следует рекомендациям, стараясь не впасть в ошибку, то из человека он превращается в машину. Вы изо всех сил стараетесь быть такими же совершенными, как машины. И это, по-твоему, свобода? Ты называешь себя свободным, но посмотри на себя: ты ничего не решаешь, ты можешь только подчиняться. Ты называешь себя свободным, но в соцсетях подчиняешься диктатуре лайков, ты сам себе не даешь быть таким, какой ты есть, со всеми ошибками и слабостями, поражениями и отрицательными эмоциями. Ты называешь себя свободным, но и на каникулах, и на вечеринках, в любое время дня, в любую погоду, каждую секунду стараешься доказать всем, что ты лучший… Трудно придумать худшее определение свободы.

Эва замолчала, но ее слова звучали в душе Давида. Слоны в зоопарке бесконечно брели вдоль ограды. Он сглотнул.

– А вдруг это и есть мой выбор? Может, я и хочу собирать лайки в соцсетях и преумножать число подписчиков? Может, я счастлив, что у меня семьдесят восемь друзей в LoveMe?

– Друзей? – фыркнула она со смеху. – Аристотель говорил, что друг – это тот, кто делает нас лучше. А не тот, от кого мы лихорадочно добиваемся одобрения каждого нашего шага, каждого жеста, каждого удачно сказанного слова. Не тот, кто делает нас рабом его мнения. И не тот, кто нам завидует.

– Возможно. Но я тем не менее волен этого хотеть.

На несколько секунд Эва умолкла, и на миг Давиду почудилось, что этот раунд он выиграл.

– Есть один способ узнать, – снова заговорила она, – действительно ли ты этого хочешь, или система внушает тебе, что таково твое желание, а на самом деле ты просто не позволяешь себе жить по-другому.

– Я тебя слушаю…

– В течение недели делай все наоборот, не так, как привык. И не так, как от тебя ожидают. И держи голову прямо, что бы ни случилось. И вот после этого ты почувствуешь, что действительно свободен выбирать.

– А конкретнее?

– Перестань слушаться своих приложений, публикуй в LoveМe свои фотографии без прикрас, пиши, какое у тебя настроение, что с тобой происходит…

– Это я могу.

Эва пристально посмотрела ему в глаза:

– Спорим?

Давид выдержал ее взгляд:

– Спорим. А пока что пришла моя очередь показать тебе, как ты заблуждаешься, считая себя свободной в своих решениях.

20

Эрик Рюссель обожал проводить ранние вечера дома. Когда стресс дневных событий спадает, когда можно наконец развязать галстук, расстегнуть рубашку, надеть совсем уже растянутые серые треники и бухнуться на диван со стаканом вискаря «Джек Дэниелс» в руке.

Он медленно вращал стакан, отчего кусочки льда танцевали и звякали о хрусталь, и блаженно вдыхал запах. Затем отпивал глоточек и, закрыв глаза, наслаждался взрывавшейся во рту горечью… И постепенно чувствовал во всем теле долгожданное расслабление. Тогда он забрасывал босые ноги на мягкий пуфик, брал пульт, включал стоящий напротив дивана гигантский телевизор и находил очередной эпизод текущего сериала.

В этот вечер он добрых полчаса вальяжно лежал на диване и уже приготовился вздремнуть, но тут завыла сирена тревоги. Она одновременно орала с телеэкрана, из мобильника, компьютера и даже из блока квартирной сигнализации. В вопросах госбезопасности не скупились ни на какие излишества.

Эрик рывком поднялся, выключил телевизор и бросился к компьютеру. Сердце его билось сильнее, чем после сильнейшего приступа гнева, но он даже не старался его унять. Этот сигнал тревоги он распознал с первых звуков.

Пожар на Северном полюсе.

Прошло уже двадцать с лишним лет с тех пор, как большинство центров хранения и обработки данных переселились на макушку мира. В знаменитых дата-центрах было сосредоточено все оборудование информационных систем: серверы, маршрутизаторы, коммутаторы, а прежде всего – драгоценные накопители, где хранились миллиарды миллиардов данных – вся информация, позволяющая бесперебойно функционировать всем учреждениям и предприятиям. Информация обо всем, из всех сфер жизни, необходимая для всей планеты. Жизненно важная информация, которую надлежало бережно хранить. От метеорологических сведений до банковских операций на всех предприятиях Земли, от банковских счетов граждан до их налоговых документов, от медицинских карт до истории запросов в поисковике – все методично записывалось и сохранялось.

А поскольку все организации – и частные компании, и местные власти, и гражданские объединения – были взаимосвязаны и каждое звено опиралось на сведения, полученные от других звеньев, защита данных со временем стала важнейшей заботой и предприятий, и государства.

Дата-центры напоминали огромные, набитые компьютерным оборудованием ангары, которые тянулись, насколько хватало глаз. Одна беда: компьютерное оборудование нагревается, однако не любит высокой температуры. Оно портится, нагреваясь выше двадцати градусов по Цельсию.

На охлаждение этих огромных построек тратилось так много энергии, что, как выяснилось в начале 2020-х, этим отчасти и объяснялось глобальное потепление. И тогда дата-центры стали строить в холодных регионах, поближе к Северному полюсу: там, где температура и так опускается ниже минус сорока по Цельсию, проще охлаждать оборудование, не тратя на это много энергии…

Настал день, когда правительство осознало, как сильно зависит не только от государственных приложений и данных, но и от приложений и данных, принадлежащих частным компаниям: все они составляли единую сеть. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы хакеры, сидящие на другом конце Земли, поставили под угрозу функционирование всего общества. В этой сфере деятельности провал одного игрока потащит за собой остальных, и вся система рухнет, как карточный домик.

С этого дня правительство принялось давить на крупные частные компании, чтобы объединить основные дата-центры в зонах, постоянно находящихся под наблюдением государства. Места их размещения были особенно тщательно защищены от любого риска: от нападений, хакерских взломов, поджогов, затопления, любой неисправности электросистемы…

Пожар на Северном полюсе.

Рюссель знал, что все предусмотрено: все возможные сценарии распространения огня изучены и все средства защиты