Почти идеальный мир - Лоран Гунель Страница 24

– Я просмотрел весь исходный код программы управления серотонином, – шепнул Давид. – Никакой ошибки там нет, это совершенно точно.

Миотезоро покачал головой:

– Серотонин не может преодолеть гематоэнцефалический барьер.

– Можешь перевести на человеческий язык?

– Этот барьер разделяет две системы: кровоснабжение и центральную нервную систему. Инъекция серотонина не нанесла бы никакого вреда. Чтобы добиться эффекта, надо было бы ввести либо состав, стимулирующий выделение серотонина, либо ингибитор обратного захвата. Однако нет надобности искать так далеко.

– Почему?

Миотезоро расхохотался:

– Да потому, что достать такой состав невозможно, но есть более простое решение: твой Робер наверняка употреблял экстази! Это мощный стимулятор выделения серотонина. Робер работал в университете, а среди студентов экстази очень распространен. Так что он просто не мог не попробовать. К несчастью, среди потребителей «гормона радости» такие передозировки довольно банальны.

Телефон снова завибрировал. Пришло сообщение от агента Тома Хана: «Ну как, дело движется? Нужно сделать очень срочно». Раздраженный Давид ограничился сухим ответом: «Я над этим работаю». Вот смешной человек. Как убедить человека поменять всю свою жизнь по щелчку пальцев? «Поторопитесь», – ответил Хан.

– Добрый вечер, ваша очередь! – с улыбкой сказала администратор. Как всегда – мини-юбка, туфли на высоком каблуке, ярко-красная помада.

Давид шагнул под портик контроля документов и остановился.

Администратор сокрушенно покачала головой:

– Мне очень жаль.

– Кажется, у меня начинается насморк, – извинился Давид. – Легкая простуда, и больше ничего.

Администратор кивнула охраннику, и тот быстро подошел.

– Сюда, пожалуйста, – сказал он, указывая на выход.

Давид обернулся к Миотезоро:

– Да, ну хорошо… я тогда пойду. Хорошего вечера, старина.

– Жаль. Мужайся, мой птенчик.

Выйдя на тротуар, Давид почувствовал, что досада завладела им гораздо сильнее, чем разочарование. Вообще-то, нынче вечером ему не хотелось никакого секса. И все же это унизительно, когда тебе отказывают.

Регулятор эмоций сразу отреагировал, и в душе легко повеяло наслаждением, цветные линзы окрасили небоскребы в веселую мешанину праздничных цветов, а в наушниках заиграла тихая и радостная музыка.

На долю секунды мысль о серотониновом передозе посетила его и сразу растаяла без следа.

Вернувшись домой, Давид уселся перед монитором, коснулся пальцами клавиатуры и соскользнул душой и телом в виртуальную вселенную, несравненно более привлекательную, чем реальный мир с его тоской и мучениями.

19

– Ни на секунду в это не поверю! – резко бросила Эва.

– Однако такая гипотеза наиболее вероятна, – почти не разжимая губ, ответил Давид, не спуская глаз с дороги, ибо в этот час на городских улицах было полно машин.

– Черт-те что!

– Конечно, трудно осмыслить, но очень на то похоже!

– Только не Робер. Это не в его духе.

Давид удержался от ответа, что в восьмидесяти процентах случаев реакция семей в подобной ситуации была бы точно такой же.

– Это придется принять, потому что, как ни крути, другого объяснения не существует.

– Согласие нельзя объявить – его можно только почувствовать.

Ну вот, она, как всегда, верна себе.

Вложить ей в голову идею переселиться… Миссия практически невыполнима.

– Тебе когда-нибудь хотелось переехать?

– То есть?

– Переехать, попробовать жить на новом месте и посмотреть, что из этого выйдет. Пока ты молода, ты можешь себе это позволить. Сложнее, когда уже есть работа и семья.

– И куда, по-твоему, я поеду? Наш остров не так уж велик, ты же знаешь…

– Но ты не обязана оставаться на острове. Можешь приехать сюда и пожить тут какое-то время. Я знаю, что наши общества не во всем друг с другом согласны, но не надо все красить только черным цветом. У нас есть и хорошие стороны.

– Да ну? Какие, например? – покосившись на Давида, сказала она, и в ее голосе прозвучала ирония.

Разговор был рискованный, и Давид тщательно подбирал слова:

– Я знаю, что вам так не нравится, но здесь компьютеры и вообще машины настолько развиты, что все больше напоминают людей и заменяют нас в тяжелой работе. И можно сказать, что технический прогресс сделал людей свободными.

– Свободными?

– Да. Прежде всего, у них освободилось время: их никто не заставляет работать. Технологии просто упразднили эту необходимость. Люди в большинстве своем сидят по домам, и средств им хватает. Больше не надо вкалывать, чтобы иметь пищу и крышу над головой. Все свободны жить беззаботно, мы все защищены и в материальном, и в физическом, и даже в санитарном плане: все вакцинированы от любых болезней и вирусов. Люди могут наслаждаться ни с чем не сравнимым комфортом и свободно выходить в виртуальный мир, где каждый располагает исключительными возможностями.

– Гениально! Разворачивайся!

– Слушай, не сердись, я только хотел…

– Я не сержусь, я хочу тебе кое-что показать. Развернись.

На первом же кольце Давид развернулся.

– А теперь первый поворот налево. Или… нет, второй.

Автомобиль выехал на улицу вдоль зоопарка.

– Сбрось скорость и чуть вперед… Ну вот, теперь можешь остановиться.

Давид припарковался. Эва открыла свою дверцу и вышла. Давид нагнал ее на тротуаре, который шел вдоль решетчатого забора зоопарка. Эва ухватилась руками за решетку и молча наблюдала за тем, что происходит внутри.

Пара слонов лениво бродила между пальмами по заросшему ярко-зеленым камышом берегу пруда. Над прудом летали утки и шумно шлепали по воде перепончатыми лапами.

– Посмотри на слонов, – сказала Эва. – Им не надо работать, чтобы жить: их каждый день кормят прекрасно сбалансированной едой. Жизнь у них удобная и беззаботная, и живут они в полной безопасности: вакцинированы, защищены от хищников, укрыты от природных катастроф, от засухи и голода…

– И нет никаких причин их жалеть.

– И все-таки… они живут втрое меньше, чем их соплеменники на воле.

Ее слова обожгли Давида, как лезвие ножа.

– Ты уверена?

– Африканский слон в зоопарке живет в среднем семнадцать лет против пятидесяти шести на воле, где он постоянно сталкивается с опасностью.

Она замолчала, и ее последние слова повисли в тишине.

– Я понимаю, что ты пытаешься сравнивать их жизнь с нашей, – произнес Давид. – Разница между нами в том, что мы-то свободны.

Эва медленно перевела на него глаза, и на губах у нее заиграла ироническая усмешка.

– В самом деле?

Давид не ответил, и она продолжила:

– А машина свободна?

– Не вижу связи…

– Ты сказал, что у вас машины делаются все больше похожи на людей. Но все как раз наоборот: у вас люди ведут себя как машины.

– Не понимаю, в чем именно.

– От вас требуют быть сверхрациональными, избегать ошибок и следовать бесчисленным рекомендациям, то есть в конечном счете быть предсказуемыми и довольствоваться комфортабельной жизнью,