Загадка города Шахтар - Кира Календарова Страница 28

– Пока вы думаете, – изнутри донесся едва слышный шелест бумаги, – можете почитать документы. Если не надумаете, можете их сразу и подписать, чтобы нам два раза не ходить. А с Надеждой Дмитриевной мы потом отдельно поговорим. Торопиться нам некуда. Вы думайте, думайте…

Дверь резко захлопнулась, и Надя отпрыгнула. К счастью, ее не заметили, но и говорящих внутри она больше не слышала. Впрочем, все и так было понятно. Выскользнув из зала, она осторожно закрыла за собой двери и вернулась на второй этаж, в детский отдел. В окружении детских книжек и развешанных по стенам рисунков маленьких читателей было гораздо спокойнее. В это время дня он пустовал, и можно было подумать в тишине о том, какие мрачные горизонты перед ней открылись. Надя положила голову на руки и погрузилась в невеселые размышления. Снова одна против всего руководства.

Ключ от кабинета архивариуса нестерпимо жег карман. Впереди была невыносимо длинная осень.

Часть 5. Ноябрь

Наступили темные времена. Местные с тоской смотрели на затянувшееся тучами небо и включали лампы с самого утра. Врачи из общежития обсуждали сезонные вирусы и гадали, сколько отмороженных конечностей отрежут хирурги этой зимой. Надя целыми днями сидела на телефоне, слушая извинения заболевших читателей и перенося даты сдачи книг в карточках, а от тех, кто все же добирался до библиотеки, старалась держаться подальше, чтобы ничего не подхватить. Олимпиада Васильевна ушла на затянувшийся больничный, и девушка тащила всю библиотеку на своих плечах.

Только сотрудников горисполкома не брали никакие болезни. Александр перестал появляться в архиве, и Надя уже было обрадовалась, но вместо него появилось сразу двое незнакомцев. Почти каждый день они приходили с утра, уходили с закрытием библиотеки, и оставалось только гадать, что там можно делать так долго. Даже учитывая, что она все-таки отдала им ключ от пустого кабинета архивариуса… И до сих пор чувствовала себя предательницей. Этому не было причины, но ощущение не отпускало, настырным колоколом звенело в голове. Поэтому Надя до глубокой темноты отрабатывала долг перед умершим предшественником.

Когда молчаливые захватчики уходили и библиотека закрывалась, ее день не заканчивался. Девушка в одиночку наводила порядок в отделах, готовилась к следующему рабочему дню, а затем спускалась в архив. Уже наметанный глаз быстро отмечал, с чем похозяйничали сегодня, и она кропотливо возвращала архиву привычный вид. Возможно, это мешало незваным гостям работать, но они ничего не говорили, а ей так становилось спокойнее. Каждый день она, уставшая и промокшая под продолжающимися ливнями, возвращалась в пустую комнату. Лена пропадала на дежурствах, Надя ложилась спать и просыпалась в одиночестве.

Вскоре этих усилий стало недостаточно. Ревизоры добрались до протоколов заседания горисполкома. Надя не знала, что именно они искали, но в архиве словно проходил ураган. Она тратила часы, собирая листы с пола и раскладывая по папкам в нужном порядке, недосчитываясь новых и новых страниц. Казалось, они делают это специально, чтобы добавить ей работы и вывести из себя. Что ж, у них получалось: с каждым днем девушка возвращалась все позже, едва успевая в общежитие к комендантскому часу. Она не видела солнечного света, не высыпалась и не встречалась с друзьями.

– Ну почему на больничном она, а не я?! – горько воскликнула Надя в очередной вечер, отданный архиву.

Одинокий голос отразился от бетонных стен и затерялся в разбросанных по полу желтых листах.

– Хотя кто бы делал эту работу за меня, будь я на больничном? Фрекен, что ли? Ага, конечно. Даже Эльдара не припряжешь, он на работе… наверное. Только я торчу тут и сама с собой разговариваю, как сумасшедшая.

Со вздохом она опустила руки. Стоило замолчать, и тишина тут же сдавила уши, а стены как будто сомкнулись над головой. Так чувствовал себя Геракл, когда чистил авгиевы конюшни? Вот только она не дочь Зевса, да и рек, чтобы смыть весь этот беспорядок, под рукой нет, хотя идея затопить архив к чертовой матери показалась очень заманчивой.

Надя глянула на наручные часики.

Половина десятого.

В ужасе она взлетела по лестнице и посмотрела на электронные часы. «21:54» светилось угрожающим красным, отражаясь в стеклах запертых дверей.

– Приехали, – равнодушно ругнулась Надя и запустила пальцы в волосы. – Ну, это должно было когда-нибудь случиться.

Пропуску комендантского часа она не удивилась. Последние дни она угадывала время каким-то чудом и приходила в общежитие под самое закрытие. Она знала, что играет с огнем, но отнести часы в ремонт так и не удосужилась. Случилось то, что должно было случиться, а она слишком устала, чтобы корить себя за забывчивость.

– Теперь я могу хоть всю ночь тут копаться, – без восторга протянула она, оглядывая пустой этаж.

Взгляд остановился на неприметной двери позади гардеробных вешалок. За ней нашлась каморка с диваном и маленьким столиком, на котором сгрудились стопки кроссвордов, пачка индийского чая, немытая кружка и старый будильник. Его стрелки, в отличие от Надиных часиков, показывали правильное время.

– Теперь понятно, где гардеробщица вечно пропадает, – вздохнула девушка. – Хоть на стульях спать не придется.

Потратив еще час на ночную уборку, она заперла архив и главные двери библиотеки, выключила свет, умылась в туалете и спряталась в каморке. Счастье, что хоть встать можно под самое открытие: в конце концов, она уже на работе!

Она уже улеглась, но тут же встала снова и закрыла неприметную дверь. Конечно, здесь ей ничто не угрожало, но пустой холл с темнеющими рогами вешалок и красными цифрами часов будил позабытые детские страхи. Хотелось рассказать об этом Лене, посмеяться вместе с ней и накрыться одеялом, чтобы никто не схватил за ногу и не утащил в ночь. Но поговорить было не с кем, и Надя молча завернулась в колючий шерстяной плед. Завтра Лена наверняка будет шутить о том, где соседка провела эту ночь, если, конечно, сама сейчас в общежитии. В любом случае надо будет рассказать ей о библиотечной ночевке.

Представляя, как они будут смаковать эту историю и перемывать кости гардеробщице и Фрекен, Надя поплыла на волнах дремоты. Тиканье будильника убаюкивало, постепенно становясь все глуше и глуше.

…

ЩЕЛК!

…

ЩЕЛК!

…

Глаза распахнулись.

Входные двери тяжело скрипнули. Эхом застучало множество шагов.

Надя облизала вдруг пересохшие губы и медленно приподнялась. Из-за двери послышались неразборчивые голоса и скрип еще одной двери. Когда голоса стихли, Надя сползла с дивана и на корточках подобралась к выходу из каморки. Прислушавшись, она тихонько выскользнула в гардероб, на четвереньках переползла под тень длинной стойки и высунулась наружу.

За двойными