Загадка города Шахтар - Кира Календарова Страница 27

* * *

На следующий день в архив никто не пришел. И на второй день не пришел. И на третий. Надя провела выходные в тревожном ожидании, но в понедельник библиотека встретила ее привычной утренней тишиной. Она первым делом спустилась в архив, проверить кабинет, но его никто не пытался вскрыть, да и сам архив оставался нетронутым. «Затишье перед бурей», – подсказывало чутье, но разум не находил поводов для беспокойства. Наде оставалось только вернуться к работе. Она занялась привычными делами, но каждый хлопок двери заставлял дернуться, повернуться к двери и навострить уши. Она и сама не знала, кого или чего ждала.

Стоило зайти в детский отдел, взгляд тут же притягивался к одному из ящичков картотеки. Там, под формулярами с детскими именами, был спрятан ключ от маленького кабинета. В спокойную минуту, наконец оставшись в библиотеке одна, Надя вытащила ключ и просмотрела укрывающие его карточки. Все было так, как она помнила, но ощущение чего-то неправильного не отпускало, голос внутри настаивал, что что-то грядет. Не в силах усидеть на месте, она снова спустилась в кабинет покойного предшественника, включила свет и села на единственный стул. Только она, пустой стол и голые стены. Тихо, как в могиле.

– Открой им кабинет, значит? – вслух повторила она слова Эльдара, и они эхом покатились по комнатке.

А ведь и правда, почему бы ей так не сделать? В одном Эльдар и Олимпиада Васильевна были правы – здесь не осталось ничего ценного. Все, что не вынес Комитет по безопасности, забрала сама Надя. «Забрала, а потом утопила в луже», – со смешком вспомнила она. Но это дало Эльдару толчок в правильном направлении, а значит, все было не зря. Маленький кабинет исполнил последнюю волю почившего хозяина.

Она окинула серые стены тоскливым взглядом, задержалась на полупустом столе. После проведенных здесь недель это место больше не внушало страх, скорее необъяснимую печаль. Что-то похожее Надя чувствовала, когда разбирала вещи умерших бабушки и дедушки. Именно это чувство упрямо не давало Наде поступить благоразумно.

– Думаете, стоит так сделать? – спросила она, и эхо отозвалось:

– Сделать… Делать… Делать…

Девушка вздохнула. Конечно, тот, от кого осталось только имя на обороте старых фотографий, ей не ответит и не скажет, как он поступил бы со своим наследием, где спрятал записи и на самом ли деле их зашифровал. Почему-то эта мысль вызывала сосущую, до боли сжимающую сердце тоску.

– Хотела бы я с вами встретиться, – призналась Надя. – И Эльдар тоже наверняка хотел бы. Вы бы нашли общий язык…

Неизвестный Аркадий, которого она все еще не научилась называть по имени даже про себя, молча смотрел на нее с последней старой фотографии. На снимке был запечатлен лишь он один, и Надя не стала никому его отдавать. Она сняла фотографию со стены и спрятала под пиджаком. Теперь им ничего не достанется, подумала она и ушла из маленького кабинета без окон.

Уже в архиве она услышала, как хлопнули входные двери наверху. Сейчас начнут звать библиотекаря, поняла девушка. Поднимаясь, повернулась к большой лестнице и заметила скрывшуюся за пролетом синюю юбку и полные женские ноги. Еще не осознав увиденное, она тут же присела, чтобы посетители ненароком ее не увидели. Одежда и фигура напоминали только одного человека, но как же Надя хотела ошибиться!

На цыпочках она последовала за пришедшими, держась на расстоянии, чтобы не попасться им на глаза. Она дошла до второго этажа, и стало понятно: незваные гости отправились в читальный зал, к Олимпиаде. Вот и долгожданный подвох. Помня слова Эльдара о власти исполкома над библиотекаршей, Надя выждала пару минут, а затем поднялась за ними и бесшумно открыла запертую дверь третьего этажа. Если чиновники решили ответить на выпад Олимпиады, она должна услышать это собственными ушами и узнать, что им грозит.

– Олимпиадушка, ну что же вы так! – воскликнул знакомый притворно-любезный голос Бориса из кабинета дирекции, и Надя подкралась ближе. – Сашеньку нашего обидели. Он так расстроился, до вечера на работе не появлялся.

– Сначала из-за этой девчонки к нам приходят запросы из-за гор от ее университета и областного совета, – заскрипел недовольный женский голос, – а теперь она саботирует работу представителя горисполкома, и вы ей в этом потакаете. Это переходит все границы! Слишком много чести – приходить сюда из-за какого-то архива.

– Ну, ну, архив у нас, конечно, не «какой-то», а очень важный, – вмешался Борис. – Но не стоит разводить сыр-бор из-за обычной проверки. Предварительно согласованной проверки, прошу заметить.

– Сыр-бор разводите тут только вы, – возразила Олимпиада, но былой резкости и силы в голосе не было и в помине. – Он хотел попасть в старый кабинет в архиве и требовал у Надежды ключ. Она сказала, что у нее ключа нет, да и откуда ему взяться? Вы же сами отдали ей только архивный. Вот я и сказала ему, что ключ пусть сам ищет. Да и все равно ничего в этом кабинете уже не осталось. Разве я не права?

– У нас нет ключа…

– Правы или нет – дело десятое, – перебил Борис. – Но Сашенька ведь так может решить, что библиотекарь не подчиняется горисполкому. Это не дело, Олимпиадушка. Мы великодушно позволили вам остаться, чтобы вы присматривали за этим, так сказать, храмом истории шахтарской. А тут что же получается – мы вас просим за нашим архивом присматривать, а вы нам в него и зайти не даете?

В голосе его звучала улыбка, но от интонаций Надю бросило в дрожь. Эльдар как в воду глядел, подумала она и вжалась в стену, слушая доносящиеся из приоткрытой двери голоса.

– Не было у нас этого ключа! – закончила свою мысль недовольная женщина. – И неважно, что там в кабинете, нам нужен доступ ко всем помещениям архива!

– Ключ лежал в ящике стола. Я сам его там оставил, когда закрывал архив. Я сказал Сашеньке, где его искать, но, видимо, ваша Наденька нашла его первой. Ключ теперь у нее. Вы с ней сами поговорите или нам пойти?

Олимпиада Васильевна молчала. Надя сжала кулаки, впилась ногтями в ладони и сглотнула вставший в горле ком. Там, за дверью, был один из тех, кто опустошал архив десять лет назад. Тот, кто знает о гибели архивариуса больше, чем они с Эльдаром когда-либо выяснят, и, быть может, даже имеет к его смерти прямое отношение. Тот, кто никогда и ни за что им об этом не расскажет.

– Думаю, Олимпиадушка, мы донесли свою позицию. – От звуков его голоса Надю до костей пробила дрожь, она едва сдержалась, чтобы не убежать. – Дадим вам