Призрачная империя - Рина Харос Страница 25

и заставляет его стекать на воду, вырисовываясь в незамысловатые узоры, напоминающие цветок, бутоны которого несли более глубинный смысл. Ведьма склонила голову набок и пожевала нижнюю губу, после чего резко откинула свечу в сторону и ладонью пару раз ударила по прозрачной глади. Когда наши взгляды встретились, ее взгляд не выражал ничего, кроме неподдельного ужаса, который, словно дикий пес, перекинулся на меня:

– Уходи, Елена.

– Но…

– Прочь! Прочь!!!

Голос ведьмы срывался на крик, когда я, резко поднявшись на ноги, спотыкаясь, побрела к двери, не понимая, что сделала не так. Когда морозный воздух ударил в лицо, женщина буквально вытолкнула меня из избы и шумно захлопнула дверь с такой силой, что снег, что лежал на крыше, лавиной скатился вниз. Я растерянно моргала глазами и пыталась заглушить чувство, будто на душе скреблись сотни кошек.

– Елена, домой!

Сердце упало в пятки – в десятке метров около заснеженной березы стоял Ефим – поза его была расслаблена, но я видела, как ходят желваки, выдавая гнев мужа. Ничего не оставалось, кроме как опустить голову и смиренно следовать по пятам за мужчиной, прокручивая в голове, что меня ожидает дома – очередная нотация, обвинение в богохульстве?

Я видела только спину мужа и слышала, как он любезно здоровался с соседями и хорошо отзывался о продуктах, которые мы закупали у них. Увидев меня, жители селения сначала замирали, будто не ожидали тут увидеть, а потом радостно махали руками и завлекали на разговор. Я не отвечала, лишь мотала головой и показывала рукой на Ефима: мол, спешим домой к детям.

Когда мы подошли к дому, он галантно открыл дверь и кому-то крикнул, что придет через пару минут. Войдя внутрь, я не успела снять тулуп и валенки, как спину пронзила тупая боль. Рухнув на пол, я пыталась дотянуться руками до удара, но Ефим схватил за запястья и сжал их с такой силой, что послышался треск. Детей дома не было, видимо, соседка забрала их с собой. Муж наверняка попросил ее об этом, проследив за мной.

– Судьбу прогадать решила, подстилка дьявола?

Ефим ударил ногой в спину – я рухнула на пол, но, не успев подняться, почувствовала, как стальная хватка развернула вокруг оси. Встретилась с сумасшедшим взглядом мужа, и следом последовала звонкая пощечина – кожа от удара запылала, глаза застлали слезы. Еще удар. И еще. И еще. Лицо онемело от боли, но я не позволила себе заплакать, сдерживаясь из последних сил, – мысли о Грише и слова ведьмы о его будущем действовали отрезвляюще.

– Что она тебе сказала?! – взревел Ефим и замахнулся для следующего удара, но замер, услышав, как в дверь постучались, послышались мужские голоса и смех – вероятно, друзья не дождались его и пришли сами, чтобы поторопить.

– Скройся с глаз и не вздумай появляться на людях в таком виде. Хватит позорить меня, Елена. В следующий раз я не буду так милостив.

Развернувшись, он быстро скрылся за дверью, и голоса стали удаляться, пока не наступила блаженная тишина. Я не знала, сколько времени пролежала на холодном полу, рвано глотая ртом воздух, наконец-таки дав волю эмоциям. Слезы текли по окровавленному лицу, вызывая нестерпимую боль. Сжав кулаки, вскрикнула и схватилась рукой за ребро, которое пульсировало. Стянув тулуп и задрав подол платья, увидела, как россыпь синяков начала покрывать тело. Стиснув зубы, велела себе собраться и, прихрамывая, прошла мимо зеркала, не желая всматриваться в свое изуродованное отражение, достала листок бумаги, перо и чернила, села за стол и начала письмо, пока не передумала. То и дело запрокидывала голову, чтобы слезы не стекали на бумагу, но одна, самая горькая, все-таки оставила свой след.

Гришенька, сынок, здравствуй.

Пишу тебе…

Глава 18

Александр I

Повтори смерть своего отца,

дитя

Первые минуты и часы царствования оказались самыми тяжелыми в моей жизни. Пален провел по темным коридорам Михайловского замка, заполненным пьяными, сильно возбужденными, громко говорящими офицерами. Некоторые из них держали в руках горящие факелы, и кровавый отсвет огня показался зловещим, будто тысячи сломленных душ рвались на свободу, осознавая, что никогда не смогут это сделать. Нет ничего хуже зверя, загнанного в клетку и понимающего, что не будет спасения и глотка свежего воздуха, который так необходим его необузданной сущности, не готовой примиряться с отголосками судьбы.

Когда мы вошли в спальню, первое, что я увидел, – обезображенное ударами сапог лицо погибшего отца. Потрясло не то, что родитель был мертв, а то, с каким коварством и безжалостностью нанесены увечья. Я не думал, что так все закончится, рассчитывал, что его арестуют, уведут прочь с лица народа Российской империи, в тюремную камеру, где бывший правитель будет доживать свои часы.

Еще раз вглядевшись в синее, распухшее лицо покойного отца, я вскрикнул и, потеряв сознание, упал на спину, сильно стукнувшись головой об пол.

Это воспоминание из раза в раз всплывало в момент мучительной тяги и неги, когда мысли в хаотичном порядке блуждали в голове, не давая покоя. Я выпрямился на кровати и шумно выдохнул. Оглянувшись, провел пятерней по лицу, стараясь не обращать внимания на тени, которые скользили по стенам, вызывая нервный трепет в душе.

После смерти тебе ничего не угрожает. Бог обязательно простит все грехи.

Каждый раз повторял я слова, ставшие некой молитвой, в которую свято хотел уверовать. Хотел схватиться за крест, постоянно висевший на шее, но охнул, осознав, что его не было на месте. Судорожно принялся шарить руками по простыням, подушкам, пытаясь найти предмет, который ненамного, но приближал меня к Богу.

– Не это ли ищешь, Александр?

Я замер и обернулся на голос – около стены, рядом с открытым окном, куда проникал прохладный морозный ветер, стоял мужчина лет тридцати: черты лица будто смазаны кистью художника, темный костюм подчеркивал худощавую фигуру, костлявые пальцы правой руки обхватывали деревянную трость, на которую опирался незнакомец.

– Кто вы?

Пытаясь задать вопрос как можно более галантно и вежливо, я сжался, когда вместо ответа услышал хриплый смех и звук, напоминающий лай гиен. Одна из теней, что кралась по стене, юркнула под кровать и принялась водить когтями по дереву, из которого та была сделана.

– Это смотря с какой стороны посмотреть, – с издевкой в голосе произнес незнакомец и прокрутил на указательном пальце крестик на грубом шерстяном шнурке, чуть не выронив из хватки. Я подался вперед, подминая матрас, в попытке ухватиться за священный предмет, но мужчина окинул меня мимолетным взглядом, отчего