Опасные видения - Коллектив авторов Страница 45

его истоке – на уровне отдельного человека. Все еще не желая – или не умея – справиться с текущей действительностью, я углубился в историю и воссоздал сам прототип внешне бессмысленного насилия – славного дурной славой массового убийцу, который подписывался „Ваш друг Джек Потрошитель“. Этот рассказ ждали бесчисленные переиздания и антологии, а также частые постановки на радио, а в конце концов появился он и на телевидении; в последний раз на момент написания этого предисловия он возник в виде драматических чтений в Израиле. Почему-то мысль о выживании Джека Потрошителя в дне сегодняшнем затронула чувствительную струнку в душе публики.

Сам я относился к этой инкарнации насилия среди нас очень чутко и протрубил спешное отступление от дальнейших размышлений на тему. Война продолжалась, насилие реального мира подобралось пугающе близко, и на время я сосредоточился на юморе и фантастике. Только в 1945-м, когда вышел мой первый сборник – „Открывающий путь“ (The Opener of the Way), я дополнил его содержание своей новой пробой – „Рейс на Марс“, где в псевдонаучном формате описана психотическая фуга современного приверженца насилия.

Год спустя я написал свой первый роман – „Шарф“ (The Scarf), повествование от первого лица массового убийцы. С тех пор, все так же пользуясь фэнтези и фантастикой ради сатиры и социальной критики, я посвятил немало рассказов и почти все романы – „Паутина“ (Spiderweb), „Падающая звезда“ (Shooting Star), „Похититель“ (The Kidnapper), „Воля убивать“ (The Will to Kill), „Психо“, „Лодырь“ (Dead Beat), „Поджигатель“ (Firebug), „Кушетка“, „Террор“ (Terror) – непосредственному исследованию насилия в нашем обществе.»

«Психо» вдохновлен несколько сдержанной газетной статьей о массовом убийце[73] в городишке неподалеку от того, где я тогда проживал; я не знал никаких подробностей преступлений, но задумался, что за человек может их совершить, сохраняя личину обычного гражданина в сдерживающе-традиционном и полном сплетней окружении. Я создал персонажа-шизофреника, как мне казалось, из чистого воздуха, только чтобы через несколько лет узнать, что логика, которую я для него вывел, пугающе близка к искаженной реальности преступника.

Оказывались пугающе реальными и другие мои персонажи тоже. Например, когда я писал «Шарф», редакторы требовали удалить небольшой отрывок, где протагонист предается садистской фантазии. Он представляет, как здорово было бы подняться с мощной винтовкой на высокое здание и отстреливать сверху случайных людей. Нереалистично, сказали редакторы. Сегодня я смеюсь последним – хоть смех тот безрадостный.

«Шарф», кстати говоря, как раз переиздали в мягкой обложке. Двадцать лет спустя я, естественно, снова прошелся по книге, чтобы обновить сленг и реалии. Но протагониста менять не понадобилось – здесь всю работу за меня проделало время. Двадцать лет назад я писал злодея – сегодня он видится антигероем.

Ибо насилие вошло в силы; то насилие, что я изучал и порой прогнозировал и предугадывал, сегодня стало распространенной и принятой реалией. И это меня устрашает гораздо больше всего, что я могу выдумать.

Снова Эллисон. В попытке объединить целое и твердо веря, что текст Блоха немного потеряет от излишних откровений, эта часть книги задумана для непрерывного чтения. Призываю вас переходить от Блоха сразу к его послесловию, затем к его предисловию для Эллисона и к его послесловию. Возраст прежде красоты.

Или, возможно, Красота прежде Чудовища.

Игрушка для Джульетты[74]

Роберт Блох

Джульетта вошла в свою спальню, улыбнулась, и тысяча Джульетт улыбнулась ей в ответ. Потому что все стены были зеркальными, даже потолок отражал ее образ.

Со всех сторон на нее глядело очаровательное лицо, обрамленное золотыми кудрями. Лицо ребенка, лицо ангела. Разительный контраст зрелому телу в легкой накидке.

Джульетта улыбалась не беспричинно. Она улыбалась, потому что знала: вернулся Дедушка и привез ей новую игрушку. Надо приготовиться.

Джульетта повернула кольцо на пальце, и зеркала померкли. Еще один поворот полностью затемнил бы комнату. Поворот в обратную сторону – и зеркала засияют слепящим светом. Каприз – но в том-то и секрет жизни. Выбирай удовольствие.

А что ей доставит удовольствие сегодня ночью?

Джульетта подошла к стене, взмахнула рукой, и одна из зеркальных панелей отъехала в сторону, открывая нишу, похожую на гроб, с приспособлениями для выкручивания пальцев и специальными «сандалиями».

Мгновение она колебалась; в эту игру она не играла давно. Ладно, как-нибудь в другой раз… Джульетта повела рукой, и стена вернулась на место.

Джульетта проходила мимо ряда панелей и воскрешала в памяти, что скрывается за каждым зеркалом. Вот обычная камера пыток, вот кнуты из колючей проволоки, вот набор костедробилок, а вот анатомический стол с причудливыми инструментами. За другой панелью – электрические провода, которые вызывают у человека ужасные гримасы и судороги, не говоря уже о криках. Впрочем, крики не выходили за пределы звуконепроницаемой комнаты.

Джульетта подошла к боковой стене и снова взмахнула рукой. Покорное зеркало скользнуло в сторону, открывая взгляду почти забытую игру, один из самых первых подарков Дедушки. Как он ее называл? Железная Нюрнбергская Дева, вот как – с заостренными стальными пиками под колпаком. Человек заковывается внутри, вращается штурвальчик, смыкаются половинки фигуры (очень медленно), и иглы впиваются в запястья и локти, в ступни и колени, в живот и глаза. Надо лишь держать себя в руках и не поворачивать штурвальчик чересчур быстро, иначе можно испортить всю забаву.

Впервые Дедушка показал, как работает Дева, когда привез настоящую живую игрушку. Дедушка научил ее всему, что она знала, потому что был очень мудр. Даже ее имя – Джульетта – он вычитал в какой-то старинной книге философа де Сада.

Книги, как и игрушки, Дедушка привозил из Прошлого. Только он мог проникать в Прошлое, потому что у него одного была Машина. Когда Дедушка садился за пульт управления, она мутнела и исчезала. Сама Машина, вернее ее матрица, оставалась в фиксированной точке пространства-времени, объяснял Дедушка, но каждый, кто оказывался внутри ее границ – а она была размером с небольшую комнату, – перемещался в Прошлое. Конечно, путешественники во времени невидимы, но это только преимущество.

Дедушка привозил интересные вещи из самых легендарных мест: из великой Александрийской библиотеки, из Кремля, Ватикана, Форт-Нокса… из древнейших хранилищ знаний и богатств. Ему нравилось ездить в то Прошлое, в период, предшествующий эре роботов и термоядерных войн, и коллекционировать сувениры. Книги, драгоценности… Никчемный хлам, разумеется, но Дедушка был романтиком и обожал старые времена.

Конечно, Машину изобрел не он. На самом деле ее создал отец Джульетты, а Дедушке она досталась после его смерти. Джульетта подозревала, что Дедушка-то и убил ее родителей. Впрочем, это не имело значения. Дедушка всегда был