Ненормальный практик 3 - Отшельник Извращённый Страница 5

После чего сержант кивнул своим товарищам:

— Трофимов, объясни этим счастливчикам распорядок.

Детина со шрамами кивнул.

— Внимание, новобранцы. Подъём в пять утра по команде. С пяти до семи — работы либо же утренние учения, отработка построений и маршировка. С семи до восьми — завтрак. Каша из ячменя с солониной, если повезёт. С восьми до двенадцати — боевая подготовка. В полдень — обед. С часу до шести — работы по лагерю. В шесть — ужин. С семи до девяти — чистка оружия и снаряжения. В девять — отбой.

— Да сдохнуть проще, чем так жить, — пробормотал кто-то сзади.

Трофимов усмехнулся:

— Именно поэтому большинство здесь и не живёт больше месяца. Кто от холода окочурится, кто от болезней, ну а кто от вражеского меча. Способов сдохнуть предостаточно. Не облажайтесь с выбором.

Белов — самый молодой из троицы, тоже заговорил. Тем ещё выразительным картавым говорком:

— Самое главное, не покидайте периметр лагеря. Вокруг эфирный контур. Он активирует браслеты у вас на ногах и оторвёт ту по колено. Видели мы подобных. Никто отсюда никогда не сбегал. Вы можете попробовать конечно, но далеко ли на одной ноге-то? — и усмехнулся.

Анисимов накинул шапку и произнёс:

— Теперь — на выход все. Получать снарягу. Похороним ваши мокрые тряпки, и будете осваиваться с настоящей формой. После — ужин и построение на плацу для знакомства с командиром роты, хотя вы итак уже его видели.

Неровной толпой мы потянулись наружу. Холодный воздух после жаркой юрты обжёг лицо. Мокрая роба прилипала к телу, как вторая кожа, создавая ощущение, что ты завёрнут в мокрую простыню.

Нас привели к длинному дощатому бараку, по форме напоминавшему гроб. У входа топтались двое служивых с унылыми обветренными лицами и уставшими глазами.

— Эй, Михалыч, — окликнул одного из них Анисимов, — открывай лавочку! Покупатели пришли!

Тот скривился, как от зубной боли:

— Твою-то мать, Васька! Опять мне с отребьем возиться?

— Родина зовёт, — хмыкнул Анисимов. — И капитан Громов. Угадай, кого из них двоих я боюсь больше?

Михалыч сплюнул под ноги и дёрнул дверь барака, что отворилась с мучительным скрипом, будто тоже не хотела иметь с нами дела.

— Заходите, ублюдки, — проворчал он, не глядя ни на кого конкретно. — И не дай вам бог что-то спереть или сломать. Кишки через глотку вытащу.

Мы гуськом потянулись внутрь. В бараке — полутьма, пахло сыростью, затхлостью и металлом. Тусклая эфирная лампа под потолком с трудом разгоняла тени.

После адаптации глаз можно было разглядеть стойки с тюками, стеллажи со всяко-разным, сундуки вдоль стен.

— Складское хозяйство «Чёрного Лебедя», — торжественно объявил Михалыч, обводя рукой своё скромное царство. — Тут вы получите всё, что нужно для счастливой жизни и быстрой смерти!

Он подошёл к одному из стеллажей и начал сбрасывать на пол тюки. Развернул один, показывая содержимое:

— Форма. Спецпошив для штрафников. Вместо звёздочек на погонах — нашивки с вашими номерами. Цвет — благородный белый сука, шоб стирать удобней от крови и дерьма. Хотя стирается хреново. Ну, это ваши проблемы.

Форма и правда выглядела непрезентабельно. Бело-серая, с буроватыми пятнами, застиранная до дыр и местами залатанная. Но, по крайней мере была сухой.

— Белов, Трофимов, — скомандовал Анисимов, — проследите, чтобы все переоделись. И побыстрее, чай не в балете, так что можно без красивых поз.

Так началась самая неприглядная групповая переодевалка, которую только можно представить. Полсотни обмороженных, трясущихся, вонючих мужиков пытались стянуть с себя мокрые, прилипшие тряпки и натянуть новые. При этом все толкались, чертыхались, норовили оттеснить друг друга от более приличных комплектов, как сука, бабы на рынке.

— Размер подбирайте по принципу: налезло — значит, впору! — философски заметил Михалыч, наблюдая за этим безобразием.

К счастью, мне удалось ухватить комплект, более-менее соответствующий по габаритам. Штаны белые, подшитые двойной тканью на заднице, чтобы меньше изнашивались. Свитер тоже белый, а вот куртка медной расцветки, с высоким воротником и затяжками, чтобы меньше задувало. Пара портянок, сапоги, тулуп из овчины, подбитый внутри мехом неизвестного зверя, шапка-ушанка и рукавицы.

— Эх, мечта солдата, — прокомментировал карманник Митька, осматривая свои обновки. — Под таким тулупом и к девке в сарай не стыдно! Только она, сука, не даст — всё воняет.

— Заткнись, Митя, — беззлобно бросил Фрол-Егор, натягивая сапоги. — Подохнешь без девок. Тут другие радости.

Какие именно у Фрола-Егора тут намечаются радости, никто уточнять не стал.

Купец Захар всё никак не мог пристроить свой необъятный живот в штаны:

— Да что ж это такое⁈ В империи миллионы солдат, и ни одного моего размера⁈

— Жрать надо было меньше, — заметил Степан. — Ничего, тут быстро схуднёшь. За неделю в размер войдёшь!

Кто-то из новоприбывших надел всего одну пару портянок вместо положенных двух. Белов тут же заметил и гаркнул:

— Эй ты, сука экономная! А ну сюда! — Он подошёл к нарушителю и навис над ним: — Две портянки — это два слоя между тобой и обморожением! Решил яйца отморозить⁈ Так их и так отрежут в первом бою! Быстро перематывай, мудила!

Пока все переодевались, Трофимов прохаживался между рядами, дергая то одного, то другого за рукав или воротник, проверяя, правильно ли надета форма.

— Ты, доходяга! — рявкнул он на тощего заключенного, что пытался подтянуть штаны. — Форма должна сидеть как влитая! Затяни ремень сильнее, пока кишки не прижмет к позвоночнику!

— Быстрее, — поторопил Анисимов. — Что как барышни на балу⁈

Через пару минут все были в сборе.

Видок конечно тот ещё. Форма сидела как на корове седло. Кто-то тонул в ней, как котёнок в море, кому-то жала во всех местах разом. Но, по крайней мере, все были одеты и относительно сухи.

Дальше нас повели в столовую, представлявшую собой огромную юрту с длинными столами и скамьями. Внутри тепло, что самое приятное. В центре — большой очаг, над которым висел котёл размером с бочку. Запах стоял неописуемый — вареное мясо допотопных времен, затхлость, соль, пряности.

Двое поваров в промасленных фартуках разливали в миски нечто, отдалённо напоминающее суп. Один из них — коренастый мужик с залысинами и вздутым от постоянного пьянства красным носом. Второй — худой старик с нервным