Ненормальный практик 3 - Отшельник Извращённый Страница 4

Проруби на озере уже были подготовлены. С два десятка прямоугольных дыр во льду, из которых шёл пар. Рядом курили солдаты, опираясь на алебарды со светящимися эфиром наконечниками.

— РАЗДЕВАТЬСЯ! — гаркнул стоявший ближе остальных. — ЖИВО!

Многие медлили, не решаясь скинуть робу на морозе. Но выбора не было. Как говорится, нравится — не нравится, терпи, красавица. Одежда полетела на лёд. Мужики в одном исподнем принялись обмываться, кто как мог. Получалось хреново, но мало-мальски дело шло.

Один упрямец замялся, отказавшись раздеваться полностью. Зря.

— НЕ ПОНЯЛ⁈ — заорал солдат, и приложил ему в живот древком алебарды.

Тот согнулся от удара, выпучил глаза. Его тут же пнули пару раз, накинули петлю на ноги и прямо в одежде швырнули в прорубь.

Крик захлебнулся ледяной водой.

Но вытащили, да.

Просто выволокли тросом на лёд.

Тот хватал ртом воздух, глаза по пять рублей. Шокирован. Весь вон ходуном ходит.

— Давай, отогревайся! — ухмыльнулся солдат. — А то околеешь раньше положенного! Сорок отжиманий! Вперёд!

Все остальные, кто припозднился, в торопях скидывали остатки робы, не желая повторить подобную судьбу.

Я уже был раздет. Холод кусал кожу. Неприятно конечно, но не смертельно. Подхожу к проруби, опускаю сначала ноги, и погружаюсь по пояс. Ух. Кожу будто пронизывают тысячи игл. Но ожидаемо. Контролируемо. Знакомое ощущение.

Рядом барахтались остальные. Одни визжали от холода, другие молча стучали зубами. Митька-карманник дрожащим голосом материл всё на свете, от императора до собственной мамки. Купец Захар плакал настоящими слезами. Степан истерично хохотал. Каждый по своему реагирует на стресс.

Что до меня, то не трачу время. Тщательно оттираю грязь с рук, шеи, лица. Даже голову окунул, хоть и опасно в такой холодине. Выбираюсь из проруби и принимаюсь за стирку. Зубы пока не стучат. Спасибо духовному ядру, тепло от которого планомерно греет всё тело. Только кожа покрылась мурашками размером с горошину, но всё вполне терпимо.

Стирка в ледяной воде, конечно, то ещё удовольствие, особенно с голой задницей на морозе. Интересно, сколько человек сегодня помрут?

Вой вокруг стоял тот ещё. Все ругались, дрожали, некоторые скулили, как побитые псины. Служивые наблюдали с насмешкой, перебрасываясь шуточками:

— Гляди, как трясутся!

— Это вам не Нева, сучары, а северная водица!

— Долбанные столичные неженки! Им бы в баньке с девками париться!

— Эй, ты, чучело! Быстрее мойся, а то яйца отвалятся! Хотя, тебе они всё равно не пригодятся!

Первые зэки напялили мокрую постиранную одежду и побежали обратно к лагерю. Мерзко, но выбора нет. Так хотя бы есть шанс, что она подсохнет от тепла тела, а не превратится в ледяной панцирь.

Надеваю и свою робу, после чего пристраиваюсь в их хаотичный строй. Так и бежим. Не хочу как-то выделяться, но и тормозить тоже не стоит. Средина — лучшее место.

Добегаем до палаток. И каждому прикрепили на ногу браслет с контуром. Легкий. Надежный.

— Что это за хрень? — крутил на лодыжке браслет Митька.

— Чтобы вы, малыши, не сбежали слишком далеко, — усмехнулась лейтенант Куваева. — Триста метров от лагеря и… бум. Отрывает ногу на раз. После вас ловить легче, — и пожала плечами.

Торговец сглотнул:

— Но что будет… если на лагерь нападут превосходящие числом силы? Как же передислокация?

Между солдатами раздался смех. Один из них сказал:

— Разве не очевидно? Если лагерь будет захвачен, то всем конец, так что советую не спать в карауле и на позициях.

Другой произнес:

— Те, кто получил браслеты, проходим в юрты! Бегом! — и указал на череду так называемых здесь «казарм».

Прохожу в ближайшую.

Внутри просторно. В центре — печка-буржуйка, от которой исходило блаженное тепло. По периметру — лежанки, покрытые затасканными шкурами. На скамье сидели трое в форме с нашивками сержантов. Вероятно остатки того самого «четвёртого взвода», в коий нас определили. Они даже не повернули головы, когда мы вошли. Через пару минут юрта наполнялась прибывающими зэками. Купец Захар ввалился в числе последних, трясясь как осиновый лист. Весь колыхался в скуляже. Позади лейтенант Куваева волокла за шиворот двух других неудачников, которых, как и обещала, искупала последними.

— Эй, бойцы! Встречайте новых товарищей, — процедила она, обращаясь к сидящим у печки солдатам. — Пять десят один штук. И постарайтесь не угробить их в первый же день, Анисимов. А то опять мне писать объяснительные.

Один из сидящих — невысокий крепыш с лицом, наполовину скрытым под бурым шарфом, лишь коротко кивнул:

— Постараюсь, лейтенант. Но ничего не обещаю.

Гигантша хмыкнула и вышла, оставив нас на попечение «старичков».

Анисимов не спешил подниматься со скамейки, греясь у буржуйки. Только после того, как все постепенно расселись кто где, тогда и поднялся:

— Итак, отбросы, слушайте и внимательно, — его голос был на удивление спокойным, монотонным, будто все эмоции давно подохли или вымерзли. — Меня зовут Василий Анисимов. Это, — кивок в сторону угрюмого детины с медной бородой, — Трофимов. А это, — на худого как щепка парня с торчащими вихрами соломенных волос, — Белов. Мы — всё, что осталось от четвёртого взвода третьей роты батальона «Чёрный Лебедь».

Он сделал паузу, позволяя осознать сказанное. Затем продолжил всё тем же ровным тоном:

— Неделю назад нас было тридцать два человека. Двадцать девять легло в вылазке за линию фронта. Их тела забрал враг. Так что можете не искать могил, чтобы помолиться за упокой души. Ледяные кланы не оставляют никого. Они используют наших мертвецов… для других целей.

Пара человек переглянулись. Кто-то, наиболее смелый, подал голос:

— Для каких ещё «других целей»?

Анисимов посмотрел на него, как на насекомое:

— Узнаешь, если доживёшь до первой вылазки.

Он оглядел всех по очереди и продолжил:

— Правила просты: я — сержант и заместитель командира взвода. Иными словами старший после лейтенанта Куваевой. Трофимов и Белов — командиры отделений и мои заместители. Наши приказы выполнять беспрекословно. Мы не офицеры и не потомственные военные. А такие же отбросы, как и вы. Только с небольшим преимуществом — выжили здесь уже три месяца.

Информация произвела на всех впечатление. Три месяца в этом аду? И остаться в живых? Значит какой-никакой шанс всё же есть? Хотя если учитывать, что текучка тут будь здоров, не стоит слишком сильно рассчитывать на выживание.

— За время службы вы можете получить нашивки за отличие в бою, — продолжал Анисимов.