Дети, сотканные ветром. 2 - Артём Ерёмин Страница 30

– Ничего, как-нибудь отогреюсь, – Полынь показал пыльную бутылку. – Единственная радость от приезда нашего Святейшества в том, что Кагорта вытряхивает немало добра из погреба.

– Опять тайком наведался на кухню, – прошептал Вий. – И раз Сороки тут нет, значит, он задобрил нашего чудилу.

– Начнём урок! – воскликнул Полынь и откупорил бутылку. – Чудеснейшее благоухание. Напоминает об одном Осколке на Закатной ветви. Цветущие виноградники. Вспенившееся о скалы море. Оказаться бы там, а не морозить седалище и лицезреть ваши кислые рожи.

Лев и ребята расселись на сумках у чахлого дерева.

«Мысли вон, и отдайся чувствам», – повторил в какой раз трубочист.

– Разыщите то, за что ухватите пространство, – хмельно наставлял Полынь. – Легче лёгкого, как ногтем зацепится за наклейку на бутылке. Сдерите её неспешно, иначе пальцы оборвёт.

Лев припомнил первый урок, тогда Игнат помогал ему. Перед своим исключением он почти освоил омовение ветром. В других стратах большинство подмастерьев сладили со стихиями. Есения и Лель с огнём, Зоря с водой. Из вьюнов преуспели лишь Клим, Дым и, к сожалению, мигом зазнавшийся Захар.

«Отбрось мысли, – повторил про себя Лев. – Куда же деть страх? В котельной той ночью я едва не погиб, пытаясь приручить ветер… Отбрось страх! Так же как сегодня, болтаясь на верёвки».

Вий в нетерпении выдохнул и встряхнул замершие руки. Он оглядел друзей: у Дыма и Клима между ладонями свистел ветерок. От натужного выражения на лице Льва кучерявый вьюн хотел заржать, но замер с разинутым ртом.

Возле трубочиста задрожала жухлая листва.

– Надорвите пространство, – рядом подсел Полынь. – И вам откроется кладезь никому не нужной энергии.

Теперь все вьюны в ожидании глядели на Льва. На зажмуренных глазах трубочиста беспрестанно подёргивались веки, а левая рука до белых костяшек сжимала колокольчик.

Листва подкрадывалась к трубочисту, и дерево трепетало от усиливавшегося ветра.

– Ты на верном пути, сударь-трубочист, – подбадривал Полынь.

Несколько жёлтых листочков ринулись вверх и закружились в вихре на правой ладони Льва.

Хлопок! И мальчик зажал отбитую руку.

– Ого! – Вий озвучил удивление вьюнов.

Полынь же остался раздосадован:

– Все страшатся переступить порог в неизведанное.

С занятиями и работами в Соборе после полудня было покончено. Видимо, Каспар так забегался, что не обращал внимания на трубочиста. Вапула с утра заперся в котельной, и Льву там не спрятаться. Только потом он узнает, что важные помещения на время ярмарки запечатываются. Гостям рады, но о безопасности в Трезубце не забывают.

В бестолковом брожении по подземелью Лев наткнулся на Есению, которая прогуливалась под руку с пожилым мужчиной.

– Здравствуй, Лев, – приветствовала княжна, чуть зардев.

– Добрый день, княжна! Моё почтение, ваше сиятельство! – Лев надеялся, что угадал с обращением.

Дед Есении коротко кивнул:

– Вы учитесь вместе, солнце моё?

– Лев трудится трубочистом в Соборе, ваше сиятельство.

– Важное дело у тебя, Лев, – смягчив тон, мужчина обратился на внучку: – Я не рассказывал, как впервые взял твоего отца на промысел ворвани? Бедняга там так околел, что закинул в печь кусок затвердевшего жира. Ох, и страшная гарь повалила из его каюты. Мальчик едва не угорел.

– Не рассказывали… – поникла Есения.

– От хохота матросов баржа трещала по швам, – князь Коркунов усмехнулся воспоминанию, но тут же погрустнел. – Пойдём, солнце моё, довольно с меня отголосков юности. Стены подземелья по-прежнему крепки, не в пример моих ног.

На прощание князь похлопал Льва по плечу и показал внучке замаранную в саже ладонь.

– Трубочист – символ счастья, но зачастую у него самого пригоршню везения не сыщешь. Хорошего дня, Лев.

Есения выглядела иначе рядом с дедушкой. Робкой и покорной.

В поисках укромного места трубочист забрёл в корпус Ветра, но оттуда уговорами его вырвали на улицу.

– Дважды в год такое приключается, – Вий настырно вёл Дыма, Льва и Клима за собой. – Царя же мы вовек не увидим.

Ярмарка после полудня достигла вершины. Численность населения Края возросла втрое. Едва ли не каждый Осколок под Дланью Царя отправил в Собор представителя, тот с собой прихватил помощников и слуг.

Заключённые за два дня ярмарки соглашения нагружали мастерские работой на полгода вперёд. Зодчие Собора ценились за новшества в создании автоматонов и станков для фабрик. Волхвы, помимо лекарств и растворов для гидропоники, изготовляли лучшее сервомасло. Производимые товары давали средства для существования Собора.

Мастерские соперничали в привлечении будущих покупателей. У одного шатра автоматон угловато исполнял акробатические трюки, у другого в стужу расцвели розы размером с человеческую голову.

– Чем же ткачи Собора ценны? – спросил у ребят Лев.

– С трудом представляю, как Распутин зазывает люд в костюме скомороха, – Вий повилял задом.

Клим испуганно озирался:

– П-прекрати! Не так д-давно снова снилась его железная ухмылка.

Вий клацнул зубами над ухом впечатлительного друга. Настроение у ребят было игривое, праздничное.

– Ткачи брезгуют ярмарками. За их услугами приходят кланяясь… О, эту песню я знаю!

Вий поспешил к маленькой сцене. На ней приглашённые артисты разогревали публику, состоящую из одних подмастерьев. Их озорные тексты под ритм барабана и мелодию волынки вряд ли привлекут солидных господ. Молодой розовощёкий солист, казалось, желал нырнуть в толпу барышень. Те, к огорчению многих парней, были готовы его поймать.

– Фигляр и фальшивит к тому же – нахмурился Вий. – Айда отсюда.

Следующей остановкой послужил широкий шатёр, похожий на цирковой. У входа дежурил долговязый кассир.

– Механическая п-постановка господина Барбосы, – прочитал вывеску Клим.