Целительница из другого мира - Ли Ан Страница 15

Но главное случилось в октябре. Приехал гонец из столицы с письмом, запечатанным королевской печатью.

Я вскрыла его дрожащими руками и прочитала вслух собравшимся ученицам:

"Достопочтенной Элиане, дочери лекаря Бенедикта.

Дошли до нас слухи о ваших достижениях в деле врачевания и обучения. Сообщают, что вы творите чудеса, возвращая к жизни безнадежных больных и обучая искусству врачевания даже женщин.

Посему повелеваем направить к вам королевского инспектора для изучения ваших методов. Если слухи подтвердятся, готовы оказать поддержку в создании официальной медицинской школы.

Ожидайте инспектора к началу зимы.

Скреплено королевской печатью."

Девчонки взвизгнули от восторга. Я же почувствовала, как подкашиваются ноги. Королевский инспектор. Официальная школа. Это же…

— Элиана, это же признание! — Василиса обняла меня. — Королевское признание!

— Это ответственность, — поправила я. — Огромная ответственность. И шанс, который нельзя упустить.

Я посмотрела на своих учениц — восторженных, преданных, готовых идти за мной в огонь и воду. На Рыжика, который как всегда сидел на подоконнике и наблюдал за суетой с философским спокойствием. На мастерскую отца, превратившуюся в первую в этом мире женскую медицинскую школу.

— Девочки, — сказала я. — У нас есть два месяца, чтобы подготовиться. Покажем им, на что способны «бабы в медицине». Покажем так, чтобы король не просто поддержал — чтобы он понял: будущее медицины за нами.

И мы начали готовиться. К визиту, который изменит не только наши жизни, но и всю историю медицины в королевстве.

Первым делом нужно было создать учебные пособия. Нормальные, наглядные, понятные. Я засела за рисование анатомических схем — благо, художественные навыки из мединститута еще не совсем выветрились. На больших листах пергамента (спасибо местному монастырю за поставку) рисовала скелет, мышцы, внутренние органы. Девчонки помогали — раскрашивали растительными красками, подписывали названия на латыни и местном языке.

— Элиана, а почему сердце с левой стороны? — спросила Параша, старательно закрашивая аорту красным.

— На самом деле оно почти по центру, просто левый желудочек больше и сильнее, поэтому кажется, что сердце слева.

— А можно почувствовать, как оно бьется у другого человека?

— Конечно. Вот, положи руку сюда, — я взяла ее ладонь и приложила к своей груди слева. — Чувствуешь?

Параша кивнула, зачарованно глядя на свою руку:

— Оно такое… живое. Все время работает, да? Никогда не останавливается?

— Если остановится — человек умрет. Поэтому мы и учимся его лечить, чтобы оно билось долго и правильно.

Василиса тем временем создавала коллекцию лекарственных растений — сушила, приклеивала к листам, подписывала свойства и дозировки. Ольга составляла таблицу симптомов — какие признаки на какую болезнь указывают. Дарья (она все-таки уговорила свекра и продолжила учебу) готовила набор перевязочных материалов разной степени чистоты — от обычных тряпок до прокипяченных и выдержанных в спирту бинтов.

За неделю до приезда инспектора мы устроили генеральную репетицию. Я играла роль строгого проверяющего, девчонки демонстрировали свои навыки.

— Госпожа Василиса, — я приняла важный вид, — покажите, как вы проводите первичный осмотр больного.

Василиса подошла к Маше, которая изображала пациента:

— Сначала спрашиваю, что беспокоит. Потом осматриваю — цвет кожи, состояние глаз, языка. Проверяю, нет ли жара — рукой ко лбу. Слушаю дыхание — ухом к груди. Щупаю живот — мягкий или твердый, болит ли при нажатии.

— Хорошо. А если пациент без сознания?

— Проверяю дыхание — подношу перо к носу, смотрю, шевелится ли. Пульс щупаю на шее. Зрачки смотрю — реагируют ли на свет.

— Отлично. Госпожа Параша, у вас пациент с переломом руки. Ваши действия?

Параша уверенно подошла к Анне, которая держала руку, изображая травму:

— Сначала обезболивание — настойка мака или ивовой коры. Потом осторожно ощупываю, определяю место перелома. Если со смещением — вправляю, но только после хорошего обезболивания. Потом шина с двух сторон, крепко, но не пережимая сосуды. Руку на перевязь.

Я кивнула. Девчонки были готовы. Оставалось надеяться, что королевский инспектор оценит.

Сарафанное радио работало исправно. Весть о предстоящем визите инспектора разлетелась по округе быстрее эпидемии. И что самое удивительное — люди начали помогать. Кто-то привез доски для новых учебных столов, кто-то — ткань для формы ученицам, кто-то просто приходил и спрашивал: «Чем помочь?»

Даже старик Григорий притащился:

— Эта… если инспектор будет проверять… могу продемонстрировать правильную технику кровопускания. Традиции ведь тоже важны.

Я улыбнулась:

— Спасибо, Григорий Палыч. Обязательно покажем и традиционные методы. Но и новые тоже.

— Ну-ну, — буркнул он. — Только смотри, не опозорься перед столичным гостем. А то на всех нас тень падет.

Вот так, через полгода после того, как я очнулась в теле Элианы, началась новая глава моей средневековой жизни. Глава, в которой маленькая провинциальная мастерская должна была стать основой для революции в медицине целого королевства.

Страшно? Безумно. Но отступать некуда. Да и не хочется.

В конце концов, если уж судьба дала второй шанс — грех его не использовать на полную катушку.

Глава 5

Кристаллы памяти

После месяцев работы с кристаллами я думала, что разобралась в их природе. Как же я ошибалась.

Все началось с того, что Василиса случайно уронила один из учебных кристаллов — тот самый, с записью сердечно-легочной реанимации. Камень раскололся пополам, и я приготовилась к худшему. Но вместо того чтобы потерять запись, каждая половинка сохранила полную информацию.

— Это же… это же означает, что можно копировать знания! — выдохнула я, держа обе части.

Следующую неделю я провела в лихорадочных экспериментах. Оказалось, что кристаллы подчиняются своим законам:

Маленькие осколки (меньше ногтя) могли хранить только простые факты — названия трав, дозировки, симптомы. Средние (размером с орех) вмещали целые процедуры. А большие… большие были способны на нечто невероятное.

Я взяла самый крупный кристалл из запасов отца — размером с детскую голову, идеально прозрачный, с голубоватым отливом. Месяц назад я бы просто записала в него очередной медицинский протокол. Но теперь решила попробовать кое-что другое.

Закрыла глаза и начала вспоминать. Не конкретные знания, а… всю себя. Одиннадцать лет в московской реанимации. Каждую смену, каждого пациента, каждую успешную реанимацию и каждую смерть. Радость спасения и горечь потерь. Усталость после суточных дежурств и адреналин экстренных ситуаций.

Кристалл в руках нагрелся так, что стало больно держать. Но я не отпускала. Вливала в него не просто знания — опыт. Всю себя как медика.

Когда открыла глаза, прошло три часа.