Когда-то я была злодейкой (СИ) - Лора Лей

Лора Лей

Когда-то я была злодейкой

Глава 1

Елизавета Владимировна Хмырова, в замужестве Хобякова, жительница Кейптауна, 60 лет, чувствовала себя как-то странно. Почему-то ее ортопедический матрас был слишком жестким, как и подушка, одеяло казалось легче обычного и неприятно касалось кожи голых рук и ног… Голых?

Елизавета вытащила руки из-под одеяла — почему они голые и такие …чужие? И — что это за комната? И где Томас, ее последний любовник, с которым она провела чудную ночь?

При воспоминании о сильном рельефном теле молодого мужчины, дарившего ей откровенные ласки на королевском ложе в бунгало на берегу океана, Лиза (вернее, Лиса или Элис, ей так больше нравилось) немного вздрогнула и сладко потянулась… Секс был прекрасным… Ах, как жаль, что ей уже не 18 и даже не 45…

Как ни хорохорься, матушка, как ни следи за собой, природа, мать ее, берет своё. Поэтому Елизавета и отрывалась по полной, отринув все моральные и материальные ограничения, стремясь наслаждаться каждым мгновением и каждым телом.

В русском землячестве ее побаивались, но втихую осуждали за распущенность, по их мнению: меняет любовников, выбирая год от года все моложе, не стесняясь мужа и пасынка, кутит, тратит деньги мужа, позорит его, бесстыжая.

«Клуши домашние, завидуете? Завидуйте молча! Кто вам мешает заниматься собой по 12 часов в сутки вместо просмотра сериалов и обсасывания чужих похождений? Беситесь, что я могу, а вам остается удовлетворяться старыми мужьями да интимными игрушками? Так кто ж вам доктор? Или денег не хватает, а у меня все тип-топ?

Да, спасибо Борюсику, сумел пристроиться и влезть почти на самый верх «Диамант Ко», хвалю. Да только и я не сидела на жопе ровно, чтоб вы, мямли, знали! Кто его натаскивал в умении вести светские беседы, кто собирал для него по крохам инфу про всех и вся, кто выкручивался и устраивал банкеты, гонялся за редкостями, чтобы угодить женам боссов? Не знаете? Я, именно я, Елизавета Хмырова, была режиссером его успехов, так что имею полное право и на положение, и на деньги умнички Хобякова.

Он-то, в отличие от вас, недалеких, давно это понял, поэтому и прожили мы столько лет душа в душу… И с сыном его я установила нормальные, конструктивные отношения, даром, что не рожала…

Майкл не дурак, и о моих способностях знает, не обижала и не собираюсь, если не тронет меня, все у нас будет хорошо. Да и зачем ему ссориться со мной? Здесь я хозяйка, а пойдет поперек — мигом организую отправку к мамочке на 1/6 часть суши, пусть там, гордый, права ей на огороде качает» — разошлась Элис и, почувствовав желание действовать, откинула покрывало ТОНКОЙ рукой и села на ложе..

— Да что происходит-то? Что за убожество? — комната, вернее, кладовка? Чулан? Помещение (!) темное, грязное, с узким оконцем под потолком, колченогим стулом и тумбочкой, квадратов 6, навскидку.

И она, Елизавета (?) сидит на чем-то твердом и не узнаёт свое тело. Своё ли? Ну, если оно подчиняется ЕЁ приказам, значит — её?

— Так, подождите, подождите… — Елизавета подняла худую ручку и потерла лоб — кожа была …грязной? Пальцы длинные, ногти обломанные, плечи маленькие, живот плоский до состояния «прилип к позвоночнику», грудь…

— Какая грудь, Лизка, ты о чем? Где Томас? Где я? Так, спокойно! Что вчера было?

* * *

А был вечер, и было утро.

Елизавета вместе с Томасом Нгвабэ, квартероном-юристом, который занимался ее делами (акциями, ювелирным магазином, небольшой фермой близ города) приехала в Салданью, где у неё был личный кусочек побережья с современным бунгало.

Они плавали в прибрежных водах Атлантики, жарили мясо, занимались сексом в пустом доме (слуг она отпустила), пили вкусное вино 2016 года Hogan “Divergent” Кариньян Каберне Совиньон Прибрежный регион Синсо (55 долларов США за бутылку), в котором аромат перца опережает вкус, смородина придает пикантности, ощущаются цветочные запахи, сдобренные приятной кислинкой.

Темнота окутала их мягким покрывалом, Лиса, утомленная всеми физическими упражнениями, задремала на шезлонге, а Томас ушел мыть посуду… Было еще что-то… Какой-то разговор на краю сознания шелестел голосом Томаса..

— Наконец-то я отомщу за мою мать, тётя Лиса — тихо шептал парень, наклонившись к спящей хозяйке. — Ты выгнала ее из дома за то, что с ней переспал твой муж-кобель, хотя ей некуда было идти.

Но когда госпожу Хобякофф волновали проблемы черной прислуги, если она также поступала и с земляками? Маме было очень трудно вырастить меня, его сына, но ты же не знала об этом, добрая госпожа Лиса? А Борис помогал, да, тайно, и на его деньги я выучился у вас в стране и вернулся, и он же, отец, пристроил меня к тебе, дорогая…

— Ха-ха! — мужской смех с ехидцей звучал прямо в ухо. — Спасибо, что ни о чем не догадывалась. А теперь — прощай, наши боги позаботятся о твоей душе, чтобы ты в полной мере познала то, на что обрекала других, даже не задумывась. А о Борисе мы с братом позаботимся…

Голос был мягкий, даже ласковый, но в нем явно чувствовалась издевка и уверенность… Он затих, а Лиса погрузилась в сонное темное марево…

* * *

— Томас меня что, отравил или убил? Про каких богов он шептал? Что за чушь? — Елизавета тряхнула головой: ничего в окружении не менялось, и она начала паниковать.

Происходящее не укладывалось в мозгах, как и всплывшая информация о муже и Томасе. Это был сон или правда?

— Кто-нибудь мне объяснит, что случилось? — без всякой надежды на ответ, в пустоту пробормотала Хмырова.

— А что ты хочешь знать? — раздался старческий голос …рядом? Или в голове, как у обдолбанного нарика — первого мужа, Сереги Шумского, когда он, ища вдохновение, глотал амфетамины и подолгу беседовал сам с собой, выдавая эти монологи за общение с великими художниками прошлого…

— Ну, отчасти ты права, я звучу в твоей голове, мне так проще… — ответил голос, и женщина огляделась — никого.

— Ты — кто? — дрожа, задала вопрос Елизавета.

— Что, даже подозрений нет? — хихикнул голос. — Тогда считай Богом, наверное. Да не тем, кому строят храмы или свечки ставят. Я, скорее, повелитель прошлого и будущего, ну, вселенский разум, что ли. Объяснять долго, давай лучше введу тебя немного в курс дела. И не мельтеши, а запоминай, это одноразовая акция.

Елизавета зависла: интуиция, не раз опробованная,