Семиозис - Сью Бёрк Страница 31

Я еще немного поизучал шоу, не усваивая урок, но, может, это и не страшно. А потом я разыскал Раджу в оранжерее: она делала отводки листьев тюльпанов для весенней посадки. Грязь и сок на ее руках делали их еще более привлекательными, но, будучи джентльменом, я рук не распускал.

– А корни бамбука могут ощущать свое окружение?

– Конечно. – Ну, хотя бы мой вопрос не вызвал у нее раздражения. – Они никогда не пробивают тротуар или фундамент, не перекрывают водопроводные трубы. Бамбук знает, где он находится и что у него вокруг корней.

– А если посадить у шоу чертополохи? Он заметит?

Ее губы медленно раздвинулись в улыбке. Я попал в интуитивную точку.

– Он знает чертополохи, – проговорила она. – Ему нравятся чертополохи.

Мы разыскали чертополохи в лесу, надели перчатки и пересадили их, по одному у каждого цветного ствола. Случайно или намеренно наши пальцы несколько раз соприкоснулись – приятное ощущение даже через перчатки. Романтика вырастает из мелочей, как когда летучие мыши чирикают «Здесь». Вот только я ее не интересовал. Муж у нее был фертильный, и она вроде была с ним счастлива.

– Растения действуют медленно, – сказала она. – Ответ мы можем получить через несколько дней или даже недель.

– Я умею ждать, – бросил я.

Может, она еще передумает.

Вечером я поставил у чертополохов надежные загородки и устроил игры для самых младших ребятишек. «Все бегут к оранжевому! Сьерра, найди фиолетовый! Какого цвета небо? Где этот цвет?» Я надеялся, что бамбук за этим наблюдает.

Когда дети отправились спать, я собрал ветки каждого цвета в пышный букет (надо надеяться, бамбук не обидится) и принес его Индире. Она тихо меня поблагодарила. Волосы ей надо было бы расчесать. В доме у них было как всегда чисто, но это, наверное, постарались друзья и соседи, заходившие помочь. Бек сидел рядом с ней, вырезая ложку. Он еще раньше пригласил меня заходить и веселиться – и по его приглашению я все понял, еще не войдя к ним.

– Как сегодня Снежка? – спросил я с улыбкой.

– Нормально. Наверное. Трудно сказать. Она не такая, как другие малыши.

– Все малыши разные, вот чем они мне нравятся. Как ты?

– Хорошо. Немного устала.

Ей было нехорошо, это было видно с первого взгляда.

– Бамбук видела?

Не видела, конечно. Бек сказал мне, что она отказалась выходить из дома, даже на ужин, так что я с охотой его описал, сообщив о своем новом задании и о детях и чертополохах. Мы с Беком шутили и каламбурили (ей каламбуры всегда нравились, и чем глупее, тем лучше). Она улыбнулась, но смеха мы от нее так и не добились. Снежка заплакала.

– Она голодная, – сказал я. – Принести ее?

– Голодная? Ты уверен?

– Я специалист по коммуникации.

Когда я взял Снежку на руки, она извивалась: краснощекая, нетерпеливая, не боящаяся прогибать мир под себя. Я вручил ее матери. Снежка сосала громко, сосредоточившись на сложном процессе питания. Как это прекрасно: младенцы и матери, все еще связанные. Жизнь творит жизнь, один человек становится двумя… Этот процесс почти заканчивается при рождении, но для подлинной независимости нужны еще многие годы.

Малышка была в полном порядке. У матери – послеродовая депрессия. Роды – это тяжело, и они не заканчиваются с перерезанием пуповины, ни для младенца, ни для матери. Я поцеловал Индиру в щеку, а Бек проводил меня до двери и поблагодарил за то, что я пришел. Я вынырнул на улицу, где ночной воздух был холодно-чистым, и глубоко задышал. Его ребенок, его жена? Только по большей части. Моя работа далеко не закончена.

Бамбук

Частицы пыльцы, крошечные и маслянисто-спешащие, опускаются на нектарные пестики. Пыльца несет сообщения. Зерна наполняются водой и сахаром, и я их поглощаю и читаю. Внешняя стена демонстрирует скульптуры, идентифицирующие отправителя: это бамбук, выросший из семян, распространенных много лет назад для создания часовых. Он с трудом выживает на юго-западных горах, отвратительно искореженный ветрами и холодом, изголодавшийся почти до отупения, маленький и одинокий. Он бесконечно болтлив, несмотря на нищету, которая должна была бы ограничивать его способность создавать сообщения.

Для отправки сообщение было разбито на девять частей, скопировано и выпущено в виде облаков пыльцы. Расстояние большое, а ветры капризны. Внутренние стенки первых восьми зерен дали изображение земляного орла. Внутренняя часть клеток сказала, что с гор вышла стая. Прождав несколько часов, я поймал последнее зерно. Оно говорит, что в стае как минимум сорок орлов. Сорок!

Я видел, как орлы барабанят своими воздушными мешками перед атакой. Их кривые клювы разрывают животных с такой же легкостью, с какой фиппольвы ломают деревья. Клубнелуковица предка говорит, что орлы посещают горы в конце зимы, доставая запасы пищи, оставленные летом, и охотясь на животных, залегших в спячку в пещерах. Однако обычно стаи меньше. Сорок могут полностью истощить гору.

Я пробовал орлов. Первые чужаки закапывали их тела: их мясо богато железом. Я знаю орлов.

Я пробовал и первых чужаков. Когда они только появились, я неправильно их оценил. Они строили укрытия, словно простые птицы, жили колониями, как простые фиппокоты, пользовались огнем, как простые орлы. Однако они управляли огнем и делали его сильным и преобразующим. Их первая печь сияла, словно Солнце, и из этой печи вышло стекло, поразительный искусственный камень, и чужаки окружили меня моими собственными красками, и поливали меня, и кормили. Я давал им плоды.

Мы общались с помощью электрических волн, которые они называли радио. Мы поделились простыми идеями о математике и метеорологии, и это стало началом. Я объяснял животных и растений. Они рассказали мне, что я живу на шаре из почвы и камня, шаре невообразимого размера, который вращается и обращается вокруг Солнца и накреняется, что объясняет не только день, но и разную длину дня при смене времен года. Когда-то они жили под иным Солнцем.

Эти вторые чужаки отреагировали на мой показ сразу же: простое сообщение в ответ на простое сообщение, и у меня появилась надежда, как у прорастающего зерна. Я хочу продолжать, но будет ли у нас время? Опознают ли они запах орлов, если я его воспроизведу?

Орлы разрушают. Чужаки создают. Так мало кто создает, и столь многие разрушают.

Хиггинс

Бамбук на чертополохи