Труп на третьем столе - Отис Эделберт Клайн Страница 2

Внезапно и с поразительной отчетливостью шум повторился. Это был резкий стук тяжелого ботинка по твердому бетонному полу. Не успело затихнуть гулкое эхо, как он услышал этот стук снова.

Кто-то приближался к нему медленными, волочащимися шагами со стороны третьего стола!

Райан не был трусом. Напротив, он проявил незаурядную храбрость во многих схватках с отъявленными бандитами и головорезами преступного мира. Он также не был суеверным. Он верил, что, когда человек умирает, его больше нет, и на этом все. Его душа может попасть в чистилище, а оттуда в рай или ад, но никогда не сможет вернуться на землю. И все же, несмотря на присущую ему храбрость и твердые теологические убеждения, он не мог заставить себя развернуть стул и встретиться лицом к лицу с тем, что приближалось.

К своему крайнему ужасу, он обнаружил, что не в состоянии пошевелиться. Он не мог даже оторвать свои онемевшие руки от подлокотников кресла. Даже дышать было трудно, как будто его тело было обмотано тяжёлыми цепями, прижимающими его к спинке кресла.

Медленно и мучительно приближались эти странные, отдающиеся эхом шаги. Нечто было почти рядом с ним, а он не мог ни пошевелиться, ни издать ни звука. На полу перед ним появилась странная, бесформенная тень. Она медленно ползла вверх по стене, её гротескные очертания постепенно приобретали человеческую форму.

Затем появилась сама эта штука. Невидимые цепи на груди Райана натянулись, ледяные пальцы схватили его бешено бьющееся сердце и начали сжимать его до тех пор, пока оно не забилось неровно, как двигатель с потрескавшимися свечами зажигания, потому что он узнал изможденную фигуру и ужасные очертания трупа с третьего стола!

Он стоял перед ним, слегка покачиваясь, затем вытянул свою корявую левую руку и оперся о стену. Когда его стеклянные глаза уставились на него, у Райана пересохло во рту. Каждый вздох был похож на шелест опавших листьев на сильном ветру.

Очевидно, труп пытался заговорить с ним, потому что его беловато-синюшный язык и губы слегка шевелились. Вскоре он обрел над ними некоторый контроль и заговорил хриплым шепотом:

— Д-добрый вечер.

Райан был слишком ошеломлен, чтобы ответить.

Труп с любопытством посмотрел на него, очевидно, решив, что сказал что-то не то и повторил попытку:

— Д’брое утро, ошифер.

Язык полицейского, казалось, прилип к нёбу.

— В ч’м дело? Ты г’лхой и немой?

К своему изумлению, Райан услышал собственный голос. Оскорбительные намеки трупа вызвали у него гнев и развязали ему язык.

— Нет. Я не глухой и не немой. Я не разговариваю с такими, как ты, вот и все. А теперь возвращайся, ложись на свой стол и веди себя прилично, иначе ты станешь еще мертвее, чем ты есть.

Труп злобно оскалился. Затем он рассмеялся — хриплым, кладбищенским смехом, вызвавшим приступ кашля.

— Тебя я тоже обманул, да? — проскрежетал он. — Обманул их всех. Обманул старуху. Обманул мусорщика. Обманул всех.

— Иди к черту. Никого ты не обманул.

— Говорю тебе, я всех обманул. Она подмешала хлороформ мне в выпивку. Хотела сбежать с мусорщиком. Мне все равно. Пусть сбегает, и бог ей в помощь. Проклятая дьяволица, без сомнения. Но я их обманул. Они думают, что я мертв, но это не так. Не более мертв, чем ты.

— Черта с два ты не мертв! — прорычал Райан.

— Говорю тебе, я не мертв, — раздраженно прохрипел труп. — Разве я не могу ходить? Разве я не могу говорить? Разве я не могу делать все, что может делать любой живой человек?

— Конечно, можешь, — согласился Райан, который почувствовал, что начинает прозревать. — Во сне может ходить всё, что угодно, даже труп. Однажды в кошмарном сне я видел, как кухонный стол ковылял рядом с роялем.

— Кто сказал, что это сон? Я не снюсь тебе, и могу это доказать.

— Тебе придется доказать это, — сказал Райан. — Я же из Сент-Луиса.

— Хорошо. Если бы я снился тебе, ты мог бы видеть и слышать меня, но я не мог видеть и слышать тебя. Прав я или нет?

— Прав.

— Например, я не знал бы, кто ты — бык или балетный танцор. Я бы не смог сказать, гладковыбритое у тебя лицо или ты носишь бороду.

— Конечно, ты бы не смог бы, и ты этого не сделаешь.

— Сделаю. Понял? Ты крупный, дородный офицер полиции с грубым лицом, толстой шеей и длинными вислыми усами морковного цвета, из-за которых ты похож на моржа, страдающего морской болезнью.

Райан попытался подняться и ударить наглеца, но невидимые путы всё ещё удерживали его. Он лишь стиснул зубы.

— Ты поплатишься за это, сон это или нет, труп ты или нет, — простонал он.

Труп смотрел на него остекленевшим взглядом, не обращая внимания на угрозу.

— Знаешь, — продолжил он, — я бывал в тюрьмах и получше этой. Ни отопления, ни одеял — ничего. Кровать холодная, как лед, и твердая, как камень, а простыни тонкие, как бумага.

Райан был поражен. Возможно ли, чтобы этот труп не знал, что он находится в морге?

Труп зевнул, показав свой жуткий, беловато-синюшный язык.

— Аааауф… Снова хочется спать. Пожалуй, я заберусь обратно в свою импровизированную постель. Спокойной ночи, Нос Бутылкой.

Это было уже слишком для Райана. Его от природы румяное лицо побагровело от гнева, когда он увидел, как жуткая фигура, пошатываясь, медленно поковыляла к третьему столу. Если бы он только мог пошевелиться! Он сосредоточил взгляд на своем мизинце. Даже он не шевелится, подумал он. Тем не менее, он попытался пошевелить им, и, о чудо, тот пошевелился. Райан попытался поднять руку. Она поднялась. Его охватила радость.

С осторожностью бесшумно поднявшись из кресла, он на цыпочках принялся красться за трупом. Сначала он хотел положить свою тяжелую руку мертвецу на плечо, но не смог заставить себя прикоснуться к нему. Месть, сладкая месть была так близка, но он не осмеливался ее осуществить. И тут его осенило. Перенеся вес своего тела на левую ногу, он поднял правую и тщательно прицелился в изодранный задний карман.

Каким-то образом — возможно, из-за того, что карман двигался, или, возможно, из-за того, что янтарная жидкость затуманила его зрение — он неправильно рассчитал расстояние. Тяжелый ботинок, подбитый коваными гвоздями, устремился вверх, туда, где должна была находиться солидная мишень, вот только ее там не было, а он продолжил движение. Он, вероятно, взлетел бы до потолка, если бы не была самым