На золотом крыльце — 2 - Евгений Адгурович Капба Страница 7

— Ничего не получится, — сказал я. — Он в сознании. Не спит. Я не могу работать.

Сигурд Эйрикович пожал плечами, шагнул вперед, склонился над лежащим на кафельном полу ванной комнаты бедолагой и ткнул ему в лоб одним из своих перстней.

— Ык? — удивленно булькнул паренек, и вдруг обмяк.

И я увидел дверь! Это была дверь сельского туалета, ей-Богу! Деревянная, с дырочкой в виде сердечка. Ну, и бредятина…

— Все, теперь можно попробовать, — кивнул я. — Мне нужно остаться с ним один на один. Пожалуйста, выйдите и не входите, пока не позову. А лучше — спуститесь вниз, в кухмистерскую.

Я надеялся, что был достаточно вежлив. Все-таки и Лейхенберг, и, тем более, Гутцайт — кхазады матерые, хамить им — последнее дело. Но хотя бы тонкую завесу тайны я хотел оставить. Пока они не видят, что я делаю, пока не смотрят меня через эфир — а здешний хозяин, похоже, имел к этому способности — у меня есть пути к отступлению. Все-таки двойная инициация — слишком редкая штука, чтобы сообщать о ней… Кому угодно!

Гномы переглянулись, засопели — и пошли вниз. А я закрыл дверь ванной на щеколду, уселся на полу, прикрыл глаза и через эфир присмотрелся к виртуальной сортирной двери. Имелось некое наитие: ничего хорошего за ней меня не ждало, но делать было нечего — стоило попробовать! Открыл я ее одним коротким толчком, гораздо легче, чем врата в разум Людвига Ароновича.

И шагнул в библиотеку незнакомого паренька.

* * *

Я никогда не любил фильмы ужасов. Всякой такой дичи в обычной жизни хватает. Если не психологический триллер — так боди-хоррор, если не маньяки вокруг — так хтонические твари. Как вообще в мире, где реально существует Хтонь и ее порождения, у кого-то поднимается рука снимать ужастики про чудищ? Не иссякает фантазия киношников, выдумывают всякое: то хоббитцы детей похищают, то одни люди других людей моллюсками сырыми кормят, подумать только…

Нам кое-что из ужастиков в интернате показывали. Они вообще экспериментировали по-всякому во время обязательного кинопоказа. То откровенную порнуху включат — и пофиг, что парни и девчата вместе смотрят, то детскую сказку года эдак 1960-го выпуска, про всяких Настенек и Иванушек, то явную бодягу с телика, про Атлантиду, подземный мир, инопланетян и все такое прочее. Не знаю, зачем они это делали. Но психику мою к тому, что я увидел внутри сознания пациента, хоть как-то подготовили. По крайней мере, было с чем сравнивать…

Все тут оказалось залеплено какой-то толстой черной паутиной, даже на вид липкой и мерзкой. Книжных полок и не видать почти! Только корешки отдельных томов как будто просвечивали через это безобразие. Действительно — сияли серебром! Я подумал, что эти фолианты содержат внутри себя нечто очень важное, принципиальное для хозяина, раз даже в такой страшной обстановке они продолжали выделяться.

Мне совершенно не хотелось двигаться вперед и выяснять, что случилось с сознанием парня. Потому, что если следовать линейной логике, там, где паутина — там есть и пауки. Но действовать было необходимо. «Давши слово — держись, а не давши — крепись!» — говорила баба Вася. А я пообещал двум крутым дядькам, что разберусь, так что — будьте добры!

В следующий раз буду изучать этот, как его… Анамнез! Историю болезни пациента! Сунулся фиг знает куда, как идиот! Сказали — «вещества», я и поперся. А если — не вещества? И что теперь мне с этим делать?

— Кто ты, сволочь? — уточнил на всякий случай я.

Страшно было до одури. Ну, представьте: нечто похожее на комок волосьев, с кучей когтистых лапок, которых явно больше, чем у нормального паука! Не восемь, а пару десятков точно… Размером с такую крупную овчарку, не меньше! И вот это вот создание облепило лампу, вцепилось в потолок коготочками и издает мерзкие звуки. Что-то типа:

— Хэ-э-эс-с-с-с… Хэс-с-с-с-с!

Я оглянулся в поисках какой-нибудь штуковины, которую можно было бы использовать в качестве оружия. У меня, например, в библиотеке кресла имелись. Я бы телекинезом из одного ножку выломал, а потом проткнул бы деревяшкой гада в трех местах! А тут — все в паутине, ничего не понятно… Я и сам в нее влип, кроссы вон испачкал! Делать что-то было нужно, от мерзости нужно было избавляться… И мне в голову пришла пара идей, может, и дурацких — но других в голове моей не нашлось.

Я стал дергать за лампочки на люстре. Нити тянулись к ним — и это было прекрасно. Даже здесь, внутри чужого разума, мой телекинез работал! Не знаю почему, не знаю как, но если бы у меня не получилось им воспользоваться в случае с Людвигом Ароновичем, я и не думал бы впрягаться в эту работу, точно.

Так что я крутил и вертел эти лампочки, шатал их туда-сюда, а было их аж шесть штук! И наконец — звяк! Одна из них лопнула, а потом — еще и еще!

— Ащ-щ-щ! — зашевелилась тварь, которую обдало стеклянными осколками.

— Проняло! — обрадовался я.

А потом паутина под моими ногами вздрогнула и зашевелилась и, зараза такая, облепила мне лодыжки! С перепугу решение пришло само собой: я закрыл глаза и увидел сквозь эфир эти самые яркие книги в почти погибшей библиотеке. Они сияли даже в эфире, и мне ничего не стоило потянуться к ним телекинезом и дернуть — сначала одну, потом вторую, третью, четвертую… да, они не весили по пять кило, но их было ЧЕТЫРЕ! Никогда до этого я не манипулировал четырьмя предметами, а тут — получилось. И дальше я сделал то, за что любой библиофил проклял бы меня на веки вечные: я принялся избивать гадину книгами!

И что характерно, сволочь и думать забыла запутывать меня этими липкими канатами, только скукоживалась и издавала странные звуки, а потом — ка-а-ак прыгнула с лампы на один из стеллажей! А я тут же уцепил парочку сверкающих книг с полок напротив — и ка-а-ак врезал паукану! Гонял его по всей библиотеке как сидорову козу! А потом догадался: распахнул дверь пошире и стал его окружать, используя сверкающие серебром тома как флажки в волчьей охоте. Шесть книг! Шесть книг я держал под контролем, и стоило лапчатому волосану только рыпнуться в ненужную мне сторону — он тут же получал хороший удар корешком фолианта. А когда монстр свалился