Академия Малхэм Мур. Мой сводный враг - Мию Логинова Страница 46

сына, вырастить из него то, что надо семейству Марч, подойдут все средства. Мир гораздо меньше, чем кажется, когда дело касается богатых и влиятельных семей, к тому же новости в наших кругах распространяются со скоростью света, – поясняет Брэдли, слегка усмехаясь. – Не думаю, что старшее поколение за бортом в этом деле.

– Ты хочешь сказать, что они сознательно допускают, что их дочь может стать частью какого-то сомнительного манёвра? – Я по-прежнему в шоке.

Брэдли кивает.

– Просто… во всём этом есть более глубокий посыл. Родители, главы семейств видят всё несколько шире. Они знают, что их дети, особенно дочери, станут шахматными фигурами в большой игре власти и богатства. Некоторые поступки жизненно необходимы и обоснованы. В данном случае для Маркуса и его умения признать ошибку, договариваться и уживаться с другими наследниками. Ведь когда-то именно нам предстоит сменить дедов и отцов.

– Это отвратительно, —шепчу я, оглядываясь вокруг, как бы проверяя, не подслушивает ли кто-то наш разговор.

Брэдли снова усмехается:

– Это реальность, Люка. Понимаю, что для тебя всё выглядит предельно сложно и, возможно, дико, но в нашем мире правила игры определяются не личными привязанностями или нравственными принципами.

– Ни за что не стану частью этой грязной игры.

Он хмурится. Бросает колючий и вмиг утративший всю доброту взгляд:

– Тебе придётся, даже если ты будешь не согласна с ними.

Я качаю головой.

– Скажу даже больше, – Бредли усмехается печально, – ты уже играешь. Макс Латимер в качестве кавалера на вечер не так уж и плох, верно?

– Весь Мур об этом знает, да? О, постой, ты уже ответил, в вашем маленьком ВИП-мирке все обо всех всё знают.

Бредли глубоко вздыхает, отводя глаза:

– Это только твоё дело, с кем проводить вечер и ходить на свидания. Я сказал это лишь потому, что хочу, чтобы ты знала, игра уже давно началась, и ставка в ней высока. Не доверяй сладким речам и держи ушки на макушке.

– Игра? – хмыкаю раздражённо, пугаясь собственных слов. – А ты? Каким образом позволил себе стать пешкой в этой партии? Нравится быть марионеткой?

Он пожимает плечами:

– Все мы выбираем свой путь. Некоторые идут за богатством и властью, другие – за честью и справедливостью. Но порой жизнь ставит перед выбором, и приходится принимать решения, которые не всегда нравятся. Пусть сейчас я, на первый взгляд, и в невыгодной позиции, но завтра… завтра всё, возможно, станет по-другому. Если не готов выбраться на вершину горы сам, найди правильных союзников. Да, я изначально поставил не на того игрока, но очень надеюсь, что теперь не ошибся.

– Игрока, значит… – Я прекрасно понимаю, что говорит он обо мне. – Что ж, тогда запомни, что когда-нибудь этот самый игрок может потребовать взамен ответную услугу.

Глава 28

– Ты знаешь, что у Маркуса есть сестра? – Первые минут десять Люка робела, но теперь стоит совсем близко к Фрее, задумчиво наглаживая её бок. Тот идёт рябью под прикосновениями женской ладони, и это отчего-то вызывает дрожь во мне тоже. Размеренные движения действуют гипнотически: хочется поймать ладонь, прижать к щеке и зажмуриться, как в удовольствии жмурится, пофыркивая, Фрея.

– Можно не заходить так издали, а спросить прямо: “Макс, это ты помог Маркусу осознать, как он неправ?” – Затянутая подпруга скрипит кожей ремешка. Люка оборачивается. Рука её застывает, и гипноз рассеивается.

– Значит, ты…

Не видя смысла что-то отвечать, я просто жму плечами.

– Откуда ты узнал? – Удивительно, что Гревье так и не поняла: в Муре все всё обо всех знают. И используют знания кто во что горазд.

– Имеющий уши услышит.

– Это низко! – Именно такой реакции я и ждал. Пусть глаза Люки вспыхивают огнём, а губы дрожат в отвращении, внутри теплится удовольствие. Я хотел, чтобы Гревье не понравилось, пусть и имел полное право защитить девушку, к которой открыто проявляю интерес. Другая бы, любая из Диких и Змей, была рада, что за неё вступились, но Люка привычно думает не о себе, а о других. Удивительная, чистая и такая добрая девочка. Не похожая ни на что из того, к чему мы все привыкли.

– Ненормально похищать детей, – осуждающе-холодно, как отчитывала меня в детстве мама, роняет Люка и отворачивается к лошади, глядя куда-то вдаль поверх лощёного крупа.

– А угрожать жизнью родных – нормально? – Продолжая готовить Фрею к прогулке, я кидаю на Люку насмешливый взгляд. Как интересно в её голове всё это сложено. Подставить вторую щёку, а, Люка? – Не переживай, девчонка осталась довольна. Ей устроили сказочный день, ещё и подарков надарили. Маркус с тобой бы так вежлив не был.

Гревье закусыавет губу, вызвав во мне новую волну тепла под кожей. Явно раздумывая, прощать ли мне самоуправство, ковыряет носком ботинок землю.

– Забирайся. – Я присаживаюсь на корточки, подставив сцепленные в замок руки вместо дополнительной ступеньки. Так раньше делали грумы для своих благородных хозяек. Хочешь стать хозяйкой всего этого, Люка? У тебя будут самые лучшие лошади в стране. Самые верные подданные, и всё это будет твоим. Желаешь? – Рукой берись за луку седла. Ногу сюда, я подсажу.

Качнув головой, Люка с сомнением смотрит на меня, потом на лошадь. Будто забыв о своих тревогах насчёт сестрицы Маркуса и грязных методов воспитания для доморощенных шантажистов, делает шаг в сторону от лошади.

– Вот так сразу? Может, сначала пройдёмся?

Скользнув взглядом по затянутым в джинсы стройным ногам, вдоль форменного пиджака, перевожу взгляд на искусанные губы и ныряю в расширившуюся от страха чёрную дыру зрачка.

– Мы и пройдёмся. Поведу лошадь под уздцы, медленно, как на воскресной ярмарке. Забирайся, Люка. Мечта – это не торт на день рождения, она не даётся без труда. Когда чего-то в самом деле хочется, придётся рискнуть, чтобы попытать счастья.

Гордо отказавшись от подставленных рук, Гревье всовывает мысок ботинка в стремя. Фрея оборачивается, недовольно фыркнув.

– Я ей не нравлюсь! – заключает Люка, так и застыв с закинутой в воздухе ногой.

– Ей не нравится, что мы всё ещё топчемся здесь. – Не сдержавшись, я всё же смеюсь. Как часто искренний смех рождается в компании этой простой девочки. Гораздо чаще, чем в остальное время. Может, потому мне хотелось больше и больше времени проводить с ней? Странное чувство лёгкости и необъяснимого веселья… непривычное и такое приятное.

– Видишь, не страшно? – Люка застывает в седле, как статуя амазонки. Величественная, даже в страхе. Побелевшие костяшки на стиснутых руках. Седло аж скрипит под её напором, сомкнутые в линию губы и такие огромные глаза, что там можно бы утопить весь комплекс