Влюбленная, обреченная, заговоренная - И. Б. Циммерманн Страница 46

– Интересно, что ж, мхм. Тайная свадьба, вполне в ее духе. Мне бы такое не подошло, как ты наверняка знаешь. Уверен, она много тебе про меня рассказывала, первая любовь и все такое.

– Нет.

– Серьезно? Поразительно! Никогда бы не подумал. М-м. Правда странно, тебе не кажется?

– Нет.

После этого на Бальтазара вопросительно уставились два больших глаза, мозг за которыми на самом деле был твердо уверен, что в жизни Моны по-прежнему оставалось место для тоски и мыслей о бывшем парне.

– И? У вас все хорошо? А она до сих пор такая мрачная милашка. Я-то думал, что это у нее такая фаза! Наверняка ты тоже, да? – раздался пустой смех с похрюкиванием.

Бывшему Моны очень повезло, что демоны умели себя вести среди людей, а Бальтазар в данный момент изо всех сил старался держать себя в руках. За «милашку» и подобную бесцеремонность ему жутко хотелось испепелить этого парня на месте. Громкая мысленная мантра заглушала пустую болтовню Торбена, которая никак не заканчивалась, потому что молодой человек, увы, интерпретировал напряженный пристальный взгляд Бальтазара как дружелюбное внимание. Между тем под носом у архидемона уже замаячил наполовину разбитый мерцающий дисплей, и он, выбитый из колеи самим собой и ситуацией в целом, уставился на фотографию ракушки.

– Вот моя гордость! Не янтарь, конечно, но этим мы собираемся заняться в следующий раз, полуостров же от нас не убежит.

Дальше раздался тот же напускной смех, и Бальтазар отметил, что у него на лице появилась безумная улыбка, настолько близок он стал к срыву.

– Вы тоже часто путешествуете? – продолжал Торбен. – Видели что-нибудь подобное раньше? Вот, глянь, какой чудесный вид! О, а еще мы ходили на экскурсию, подожди, у меня тут есть еще одна фотография во время нее! А-а-а, смотри, тут я ушиб палец на ноге, и нам пришлось ехать в больницу.

– Он у тебя отвалился?

– Что?

Бальтазар раздраженно застонал:

– Отвалился он у тебя или нет?

– Нет, конечно нет, – растерянно пробормотал Торбен.

– Жаль.

– Что?

– Мне пора… идти… – сказал Бальтазар, и ему действительно удалось сбить Торбена с толку. Он быстро отошел от этого прилипчивого как репей бывшего на максимальное расстояние, какое только позволяла крошечная квартира. Демон решил последовать примеру Моны и направился к бару за выпивкой, однако от подмаренника в водке отказался и выпил целую бутылку.

– Так… и мне над было сделать, – выговорила заплетающимся языком ведьма, когда он поставил рядом с ней пустую бутылку. Она, как привидение, появилась из тени и потянулась к половнику в чаше с пуншем, чтобы снова наполнить свой стакан.

– М-да, только для демона этого мало.

– Ш-ш-ш… – у нее с трудом получалось удерживать палец перед губами.

– Думаешь, тут кого-то интересует моя истинная сущность? Хм? – цинично пробормотал Бальтазар и потер виски́. У него редко болела голова, но некоторые люди обладали талантом вызывать мигрень одним своим присутствием. А возможно, причина заключалась в сотом повторении Mein Herz brennt, закравшейся в плейлист.

– М-м-м… – устало протянула Мона. Взгляд у нее остекленел, и ей потребовалось три попытки, чтобы налить себе еще пунша. Он с подозрением наблюдал за ее неуверенными движениями.

– Милая, когда мы сможем уйти?

– Я пообижала Амении… что я допоздна.

– О, интересно почему, – пробормотал Бальтазар.

У Моны вырвался долгий смех со сладкой ноткой подмаренника и водки. Вот только выглядела она далеко не счастливой, да и пунш тек у нее по венам только потому, что делал вечер относительно терпимым. Пустая трата ресурсов, по мнению Бальтазара, опьяняющие вещества следовало принимать ради удовольствия или против болезней, а не для того, чтобы сделать вечеринку сносной. Впрочем, кто он такой, чтобы судить: сам ведь потянулся за водкой не с целью напиться, а от такого же отчаяния. Неприятных ситуаций надо избегать, а трудности – решать. Да, настало время решить проблему Моны, тогда она перестанет напиваться, а он наконец-то сможет уйти и сразу забрать ее с собой. Вздохнув, демон достал ключи от машины.

– Как будто она сейчас такая бульк! и просто появится на диване, – захихикала Мона, глядя, как он нажимает на кнопку ключа.

– Это «Церберседес», он отыщет себе место на любой парковке… и освободит его, если понадобится. Может, и машину Торбена зацепит.

Ведьма одобрительно присвистнула сквозь зубы:

– А у таких пафосных тачек есть свои примущсва.

– Она у меня не для пафоса, она, как ты правильно отметила, очень практичная.

– Ну-у-у, немношк пафоса ж есть, м-м? Но он тебе ваще не нужен, у тебя ж гига-а-а-а-а-нтский пенис!

Бальтазар провел рукой по лицу и зарычал. Мало что могло быть милее пьяной Моны, которая в таком состоянии разговаривала спокойнее, чем когда-либо, однако вместе с тем неестественно повышала голос. Правда, ее крик потонул на фоне «Rammstein» и шумных, накачанных водкой разговоров. По крайней мере, гости, как танцующие, так и вопящие, совершенно не обращали на них внимание.

– Ты не можешь отрезвить себя заклинанием? – попросил он Мону, но та энергично замотала копной волос, после чего издала невнятное «Уй, уф-ф».

Бальтазар осторожно держал ее за плечи. Она уже выглядела немного растрепанной. Ее маленькое черное платье хоть и было закрытым спереди до самого верха, спину оставляло открытой, и архидемон попытался одернуть слегка задравшийся подол.

– Да ты реально никогда не носишь нижнее белье, – заметил он.

– А тебя это возбуждает? – Мона с ухмылкой облизала губы, и он сглотнул. Насколько пьяным казался ее голос, настолько же трезвой она выглядела. Лучше он не будет отвечать на этот вопрос, потому что то обстоятельство, что каждый раз, когда они сближались, он натыкался на ее голую кожу, нравилось ему больше, чем хотелось бы. Стоит только ведьме выяснить, как легко она могла бы вить из него веревки, и он пропал.

– Шлеп-шлеп? – хихикнула она, и он отстал от ее короткого платья.

– А ну пойдем, – схватив жену за руку, он потащил ее через тесную комнату сквозь толпу пьяных гостей в коридор. Как ни странно, она даже не споткнулась, только уткнулась носом в его водолазку, когда Бальтазар остановился и она врезалась в него.

– От тебя так приятно пахнет, – пролепетала Мона и прильнула к груди Бальтазара. Тут хотя бы есть чем дышать, а главное, они здесь одни. Впрочем, так стало еще заметнее, что Торбен по-прежнему с любопытством вытягивал шею в их сторону.

– Сейчас я буду тебя целовать и тискать, ты не против?

– Эм? – отозвалась Мона, растерянно моргнув. Бальтазар на секунду запрокинул голову и закрыл глаза, у него заканчивалось терпение.