Вторичка - Эра Думер Страница 43

Так и случилось. Консьерж была готова продолжать и дальше, но подкралась заря. Запели первые петухи, чем вызвали агонию у нежити низшего ранга, что заскрежетала, как прокаженная, пока Мара, хохоча, убегала с крыльца. Она ждала реванша, но и я не лыком шита. На моем счету два Консьержа – победила сильнейшего, и мне не составит труда отправить в геенну огненную и бомбардира под вторым номером.

– Ничего, я не злюсь, что ты не пришел, – обратилась к солнечному свету, потеребив нос. – Приснишься завтра.

Замолкнув, стала наблюдать за восходом третьего дня со смерти друга. Ночью должны были состояться похороны, которые оставят твердую точку рядом с надписью «ликвидирован» в Агентском досье на Лебье-Рейепса.

«Весь мир, – подумала я, оглядывая уютную в рассветных лучах избу, – не больше, чем лишенная смысла комната страха».

Ян научил меня не убеждать себя – не верить, что все предопределено, а то, что ты видишь, реально. Научил рисковать и прорываться. Если не останется кувалды, стену можно проломить собой. Но надежду скрутили цепкие руки реализма: меня накрыло внезапное чувство дежавю, а затем как молнией ударило: Ясень все предвидел, но стер память.

«Ян погибнет. Ликвидатор умрет. Ну что, Элли… поможет тебе твой пресловутый оптимизм изменить такое будущее?»

– Эх, Ясень, ничегошеньки-то ты не понял. Мой плюс в том, что я самая настоящая пессимистка, – сказала со слабой ухмылкой. Закрылась ладонью от лучей солнца, что били в лицо сквозь дверной проход, и икнула, сглотнув соленые слезы. – Я… всегда надеюсь на лучшее, а готовлюсь к худшему. Спущусь до Первого этажа одна, если угодно. Пусть демиург подавится своей вторичкой.

Глава VIII. Четвертый этаж

Вонь гари с раннего утра окутала поселение. Заткнув ноздри и потрясая ладонью, я, преодолевая рвотные позывы, подошла к источнику густого серого дыма. В его слезоточивых объятиях копошилась и кашляла Диана. Я вырвала у нее из рук половник и, приподняв им котел, сняла горелую посудину с костра и понесла к колодцу. Вывалив мазутное месиво в таз с водой, остудила котелок. Перевернув ведро, устроилась сверху и закатала рукава кофты. Горе-повар пристыженно наблюдала.

Беатриче вышла из-за угла с остатками моющего средства, хлоркой и щеткой с длинной ручкой. Мы принялись молча драить котелок от накипи.

– Ты уж не серчай на нас, спасение наше, – макет улыбнулась, выпятив нижнюю челюсть. – Нас бесовка попутала, Темная Мать.

Я самозабвенно натирала посуду. Меня злила Мара, сводила с ума потеря, а еще, как и всегда, опоздала на последнюю электричку – не запрыгнула вовремя в поток чувств и осталась не у дел.

Из-за сильного нажима скребок отлетел в снег. Я потянулась следом, но мое запястье обхватил дед в косоворотке. Короткостриженый и сухой, как вобла, он покачал головой. Старик поднял щетку, отряхнул от снега и взялся за мою работу.

– Здравствуй, Вергилий, – Беатриче потеребила прядь, выбившуюся из-под чепца, украдкой вздохнув.

Закатив глаза, я встала и заявила:

– Я вас не прощаю и не виню. Не терплю только, когда передо мной выслуживаются.

– Не выслуживаюсь, а отмываю посуду хозяйки. Она готовить не умеет, дитя по меркам двадцать первого века, – сказал Вергилий, счищая накипь. – Ты – уже взрослая. Не в годах дело. В отличие от хозяйки ты княгиня Ольга45.

Я промолчала, глядя на слаженную работу Беатриче с Вергилием. Где еще такое встретишь, как ни в нашем безумном, безумном мире.

– Сегодня третий день, надо бы закопать тело, – сказал мужчина, вытерев руки о полотенце. – Скажи, куда идти, я возьму лопату и сильных макетов. Похороним Яна как следует.

– Сама справлюсь, – процедила я. И слышать не хотела, что мы отрежем все пути – видать, надежда во мне все-таки теплилась, хотя бы на то, что напарник обратится в зомби. – Сделайте мне другое одолжение: заприте себя в домах к закату. Привяжитесь туго. Хозяйка вам поможет.

Диана благодарно кивнула, исполненная решимости. Я покопошилась в кармане и, коснувшись костянки шиповника, прикрыла глаза на мгновение. Уверенности прибавилось. Заметив мои сборы, девчонка спросила:

– А ты куда?

– Военная тайна, – ответила я. – Не могу же я посвящать в планы вместилище Мары и приносить ей информацию на блюдечке с голубой каемочкой, так что не следи за мной.

Девушка поочередно прикрыла уши, глаза и рот, имитируя трех японских обезьян. А потом показала большой палец. Я тяжко вздохнула, помотав головой: на Диану полагаться, как на дырявый черпак, которым приходится выгребать воду из тонущей лодки. Впрочем, выбирать не приходилось, из соратников только дед, бабка и внучка. Как в пресловутой «Репке». Тянем-потянем…

Стискивая шиповник, с которого все и началось и которым закончилось, прибавила шагу. Планировала собрать носилки из лапника и сучьев, а дальше как пойдет. Возможно, все же стоило воспользоваться услугами деревенских мужиков, но я считала кощунством перекладывать на чужие плечи свой крест.

С мрачными мыслями покинула окружные границы поселения, но тропинка привела меня к дому, что стоял противоположно выходу. Я выбрала другой путь, однако каждая из восьми дорожек, что лучами исходили от кострища в центре, выводила меня к другой, и так до бесконечности.

Переходя на бег, меняла маршруты и носилась на потеху шпане, вышедшей колотить крапиву палками. Согнувшись пополам, отдышалась. Попробовала еще раз и получила тот же результат.

«Не попрощаюсь, значит, – к горлу подступил ком. – Ничего. Ничего…»

Я смахнула грязь с поваленного дерева на окраине деревни и уселась. Подперла кулаками щеки, румяные от бега. Под серым небом расстилалось поле, примятое слоем снега – туда тоже не выйти, как ни пытайся. В электричке по пути на Этаж я узнала у газетчика, что на дворе двадцатое марта, масленичная неделя. Все встало на свои места: нашу команду разбила стилизованный под славянскую богиню Консьерж. Как Дежурная по станции или Ясень, она обладает силой, но, мягко скажем, не доходящей до божественных мощностей. Вечная масленица – борьба с темной богиней и постоянное поражение. Я загнула пару пальцев. Вряд ли совпадение. Мара связана со славянской мифологией, но богов в мире осталось только двое. Не без боли я поправила себя – один. Один, и это Чернобог.

Стоило мне подумать о моем пернато-чешуйчатом комраде, он моментально нарисовался:

Ты звала меня.

Я едва не рухнула с бревна. Посмотрела по сторонам, но никого не обнаружила