По ту сторону огня - Ева Вишнева Страница 43

– Тебя зовут «Ырк»? – Я догадалась, что он говорит о себе.

– Ыыыы, – протянул житель пустыни довольно, обнажив острые зубы. – Р-каааааа.

Его лицо вдруг стало бессмысленно счастливым, и меня от этого передернуло.

Ырк все еще тянул букву «а», когда тряска стихла и бок механического жука снова раскрылся, словно разрезанный. Я ступила на холодный песок, выдохнула облачко пара. Кажется, еще немного, и воздух превратится в лед, и слова будут таять на языке, не успев прозвучать.

Взгляду открылись смутные очертания барханов, голубые макушки шатров. Ткань некоторых шатров была тонкой: сквозь нее проглядывали темные фигуры людей. В памяти всплыли спектакли гастролирующего театра теней, на котором я побывала однажды, много лет назад.

Главный подвел нас к небольшому шатру, сказал:

– Теперь ваше. Наслаждайтесь.

Внутри оказалось неуютно. Кучи тряпья да странные предметы – наверное, служили заменой мебели. Неровные поверхности, с потолка-конуса спускались светящиеся жилы, оплетали палку, удерживающую ткань над головой. В синем свете лицо Диего казалось мертвенно-бледным, но все равно красивым.

Он проводил меня к некоему подобию кровати – возвышению, укрытому странными шкурами, неровно сшитыми толстыми нитками. Шерсть была жесткой, неприятной на ощупь, пахла странно.

Главный откинул полог, прорычал что-то неразборчиво. Диего вышел на улицу, оставив меня в одиночестве. Я не вслушивалась в их разговор; обходила шатер, ощупывала предметы, ища в них знакомые черты. И находила: решила, что можно приспособить под стол, под тумбочку, под разные нужды. Все было изготовлено из странных, незнакомых материалов – кажется, из какого-то металла. Впрочем, в сплавах я не разбиралась.

Когда Диего вернулся, я спросила:

– О чем вы говорили?

– Об охоте. Представляешь, в пустыне есть места, где водятся разные зверьки, чье мясо пригодно к пище. Местные жители почти каждый день охотятся, выкуривают их из норок. Они обнаружили наши следы как раз во время охоты, решили догнать. И вот мы с ними. Честно признаться, устал страшно. Никогда в жизни еще так не уставал. Давай, что ли, ложиться спать.

Мы оба долго молчали, вдруг смутившись. Затем Диего тихо проговорил:

– Если боишься, могу лечь на полу.

– Ты замерзнешь, – я покачала головой.

Забралась под одеяло из шкур. Простыня и подушки были сшиты из плотной грубой ткани, похожей на парусину. Поколебавшись, Диего лег рядом, близко-близко. Мне стало очень тепло.

Я лежу на песке едва дыша, боясь пошевелиться, а темное, смутное нечто с человеческой фигурой, но без очертаний (без лица, без волос и без кожи) ощупывает мое тело. Холодные скользкие пальцы проводят линии по плечам, по животу, бедрам. «Пожалуйста, не надо», – молю я, а чудовище отвечает голосом сестры: «Сама виновата».

Я поворачиваю голову – песок царапает щеку – и вижу других чудовищ. Они тянутся ко мне и шипят, визжат, воют о том, как долго меня ждали и как сильно хотят есть.

Дернувшись, я проснулась и почти сразу поняла, что больше не засну. Диего лежал рядом, дышал размеренно; лицо его оставалось спокойным, безмятежным. «Как он может – после того, что с нами произошло?» – подумала я с завистью. Мне бы поспать нормально, без кошмаров. Стертые еще на балу ноги болели, перед глазами плясали круги. Я казалась себе сломанной куклой, выброшенной вдоволь наигравшимся ребенком.

Отчаянно хотелось домой. Я уткнулась лицом в колени и заплакала. Старалась потише, но всхлипы рвались из груди, эхо дробило их под куполом шатра.

Проснувшись, Диего резко сел; безмятежность пропала с его лица. Он хмуро кивнул мне, поднялся на ноги, подошел к куче тряпья, собранной у входа. Вытянул что-то, похожее на неумело сшитую рубашку, ношенную боги знают сколько раз. Брезгливо встряхнул, удерживая двумя пальцами, надел. Чуть отодвинул полог, прислушался к ночной тишине.

Я наблюдала за ним, затаив дыхание, забыв о слезах. Слабо вскрикнула, когда Диего быстро вернулся, подхватил меня, ловко завернул в шкурное одеяло. Оно было тяжелым, это одеяло, да и во мне порядочно веса, но Диего, кажется, это не беспокоило.

– Что ты делаешь?

Не ответил, лишь улыбнулся таинственно. Откинул полог, вышел в ночь, в пустыню, подальше от шатров. Опустился на песок; меня из рук не выпустил, устроил у себя на коленях.

– Зачем вы меня вытащили?

– Ты плакала, – Диего особенно выделил «ты», словно напоминая о нашем соглашении. – Извини, не умею успокаивать женщин. Я думал посмотреть с тобой на звезды, но их не видно. Интересно, можно ли здесь вообще увидеть звезды?

Я хотела ответить кое-что резкое и колкое, но заметила движение в стороне шатров. Ничего особенного, словно кто-то откинул полог и выглянул на секунду – наверное, услышав мой голос. Скорее всего, показалось, но рисковать не стоит.

Лучше вернуться: так будет безопаснее, да и мало ли кто водится в этих землях. Раз уж тут есть зверьки, роющие норы, то наверняка могут быть и змеи. Не стоит сбрасывать со счетов и… чудовищ.

Но я отчего-то не решилась попроситься обратно в шатер. В руках Диего – в этих случайных объятиях – было уютно. Настолько, что мысли стали невесомыми. Холодный воздух щекотал горло при дыхании и отчего-то казался пряным. Я запрокинула голову, прислонившись затылком к плечу Диего, вдохнула полной грудью.

Небо завораживало – бездонностью, беззвездной чернотой. Манило: возьми кисти и краски, нарисуй какие хочешь созвездия.

– Иногда моя мать исчезала, и домашние сбивались с ног, пытаясь ее отыскать. Все углы обходили – впустую. А стоило ей вернуться, нападали с расспросами; мама отмалчивалась, переводила стрелки… Она умела хранить секреты, – вдруг сказал Диего. Я постаралась сосредоточиться. – Однажды в день моего рождения – на шесть лет, кажется, – она показала мне свое тайное место. Небольшое углубление на крыше дома, осталось на месте старого дымохода. Когда маме бывало плохо, она забиралась туда и долго смотрела на небо. Я к ней присоединился, это стало и моим тайным местом. Однажды я всю ночь провел на той крыше. Помню, звезд было так много. А еще помню вопли искавших меня слуг.

Я подумала, что мама Диего, наверное, была очень красивой. Затем перед глазами встала склонившаяся к воде ива. Ветки-косички.

– У меня тоже было тайное место.

…А еще подвалы и пустые комнаты старой части замка, где гулял ветер и наверняка водились призраки.

– И не одно.

И закрытая на ключ комната брата.

– Только меня никто не искал.

Звучало жалко, но что поделать. Так уж получилось в моей жизни.

Мы долго сидели – молча, неподвижно. В какой-то момент