По ту сторону огня - Ева Вишнева Страница 35

«Это он дал мне имя. „Энрике“ – так звали одного мореплавателя, который строил корабли и прокладывал маршруты, открывал новые земли. После него остались карты и записанные истории, которые однажды попали в руки Рейнара. Так началась его любовь к морю». Алан смотрит участливо, чуть склонив голову набок. Я облизываю пересохшие губы.

«Только он хотел брата, а получилась я. Имя, выбранное для мальчика, почему-то не стали менять».

– Добро пожаловать, прекрасные Эйле, – с поклоном сказал человек в черном, едва мы вошли. Он коротко представил нас остальным гостям: – Таинственная леди в белом и статная леди в синем.

На секунду внимание зала окутало нас. Почти осязаемое внимание.

– Нравится? – шепнула на ухо Аврора.

– Конечно, – солгала я, чувствуя себя не в своей тарелке.

– Что же, значит, все не зря. Смотрите, к нам уже идут. Как думаете, кто из этих очаровательных господ предложит вам танец?..

Мой первый кавалер оказался низким и тучным, зато весьма учтивым. Танцевал ловко, вел меня аккуратно и говорил о девушке, пленившей его много лет назад, во время такого же бала в честь первого дня зимы. Рассказ получился грустным: мужчина постеснялся спросить имя незнакомки, а после потерял ее в ворохе нарядов и масок. Я удивилась: как можно полюбить человека всего за несколько минут танца, даже не увидав лица? И вспоминать всю жизнь, лелеять это чувство.

Когда танец закончился, мужчина подвел меня к Авроре. Она улыбнулась:

– Господин казначей отменный танцор, не так ли?

– Это был казначей?! Как вы узнали?

– Светская жизнь учит считывать жесты, манеры, походку, ужимки.

Зазвучала музыка, меня опять пригласили.

Похожий на петуха мужчина постоянно наступал на ноги, до боли стискивал мою талию, называл Эллой и умолял снять маску. Мне было жалко и себя, и его.

– Это граф Декантье, – засмеялась Аврора, встретив меня после круга. – Безответно влюблен в дочку начальника стражи. Вы с ней и правда немного похожи. Рост такой же, цвет глаз. Но Декантье ошибся, она танцевала с другим мужчиной.

– Значит, не сильно он ее любит, раз не узнал.

– Как знать.

Мой третий кавалер выделялся из толпы. Он был очень высоким и статным, в танце вел уверенно и аккуратно. За все время третьего круга я встретилась с ним глазами, наверное, всего пару раз: было неудобно, приходилось запрокидывать голову. Все остальное время я разглядывала серебристые пуговицы на его камзоле.

– Это мой муж, – сказала Аврора. – Как он вам, Энрике?

– Ой, не знала… – смутилась я.

– После выступления Их Высочеств мы с ним покинем бал.

«А я тогда начну искать Алана», – решила я. Едва начавшийся вечер утомил, с непривычки от громкой музыки и танцев кружилась голова. После пятого круга – партнеров я почти не запомнила – зал пришел в движение, наполнился гулом. «Клео… Клео… Эвга… Эвга…».

Гости потихоньку стекались в соседний зал, опускались в кресла, останавливались в проходах и вдоль стен. Я с трудом протиснулась к Авроре: она заняла лучшие места, вручила мне карманный бинокль, хотя рояль и сцена были прямо перед нами.

После десяти минут суеты воцарилась тишина, я слышала лишь дыхание соседей за спиной и шорох платьев. Затем погасили свет, оставив лишь крохотный островок рядом с кулисами.

По залу пронесся вздох, когда они появились. Девочка, красивая как кукла, с венком из белых цветов в волосах. И мальчик. Я стала их разглядывать, затем схватилась за бинокль – показалось, ну точно ведь показалось! Нет, глаза меня не обманули: рядом с Эвгой, цепляясь за ее руку, шел не мальчик – старик. Я растерянно посмотрела на Аврору, ожидая объяснений, но женщина лишь хлопала в ладоши.

Старичок взгромоздился на банкетку, тонкие узловатые пальцы замерли над клавишами. Эвга заняла место в центре зала.

– А где Клео? – спросила я Аврору. Вроде бы тихо, но со всех сторон тут же зашикали.

Женщина удивленно посмотрела на меня:

– Вот же он, – кивок в сторону маленького пианиста.

– Но он же старый! А Клео с Эвгой родились в один день…

– Ох, Эни… О чем только ваш дядя думает?! Сделаю ему выговор. Милая, такой уж у Клео дар. Он может менять внешность: выглядеть на тот возраст, который ему хочется. Конечно, странно, что сегодня он кажется старичком. Впрочем, мы уже привыкли к подобным причудам.

Я задумалась. Многие дети мечтают выглядеть старше, надеясь, что к ним будут относиться как ко взрослым. Я и сама была таким ребенком, а когда выросла, поняла, что ничего не изменилось. Да и встречала людей, которые гнались за молодостью и с каждым прожитым годом ненавидели свое лицо чуточку больше. Клео, десятилетний мальчик, способный становиться то младенцем, то стариком – может ли он понять и тех и других, посочувствовать? Какой интересный и редкий дар! Не то что мой, относящийся к стихийному разряду. Или даже дар Лилии – способность взращивать семена.

Полилась музыка, нежная и незнакомая. Интересно, знает ли сестра эту мелодию, сможет ли ее наиграть? Не станет, даже если попрошу. Лилия, наверное, очень завидует, читая мои письма.

Эвга начала петь, и мысли о сестре исчезли.

У девочки был необычный голос, обволакивал, завораживал. Казалось, будто, покидая ее грудь, он превращается в воду. Секунда-другая – и я в самом деле вижу мелкие ручьи, струящиеся по потолку, стенам, по полу, огибая ботинки и туфельки. Голос – громче, на высоких нотах… Вода все прибывает, поднимается к коленям, к поясу, к горлу и накрывает с головой. Я задерживаю дыхание, зажмуриваюсь. Страха нет.

Когда открываю глаза, то вижу богиню времени Орлию. Она идет вдоль поваленного дерева, такого огромного, что я могу разглядеть лишь крохотную его часть. В какой стороне крона, где остались вырванные из земли корни?.. В руках у Орлии ножницы, она срезает сухие ветки…

Я знаю, там, где крона, – новые побеги и набухающие почки. Но ближе к корням веток не осталось. Засохли. Богиня срезала их и отдала своему младшему брату Малу.

Мал берет ветку из ее рук и разламывает на две части.

Мал сжигает ветки, которые сумел разломить. А те, что не сумел, отдает обратно сестре. Она обвязывает их цветными лентами и ставит в вазы.

Мне жаль сухие ветки. Я тянусь к Орлии, хочу попросить, чтобы она их не обрезала. Ветки, может быть, еще зацветут. Я попрошу сестру: она справится, она однажды оживила почти засохший цветок, мамин любимый…

Но голос перестает звучать, музыка отдаляется, унося с собой дерево, богиню и ее брата. Я