Заброшка - Эра Думер Страница 34

– Эта китиха странная, но неопасная, – пожала плечами я. – Так что время нам не противник.

– Меня мучает один вопрос… – макет, переступая, повел меня против часовой стрелки – и хорошо, а то от «аромата» внутренностей и духоты закружилась голова.

– Ну?

Леди в красном танцует со мной,

Щека к щеке.

Никого больше –

Только ты и я.

Хочу быть здесь и сейчас,

Хоть и едва знаком с красавицей напротив.

– Что все-таки случилось в Архиве Земли?

Я сбросила руки Яна, и музыка прекратилась. Разноцветные пятна еще плыли по стенкам желудка, а Инанна с Партизаном увлеклись, превратив танец в спарринг: им не помешала даже воцарившаяся тишина. Вращая руками и размахивая ногами, двое выдавали уже какой-то ритуальный танец древнего воина. От этой картины и вопроса напарника ладонь сама потянулась к лицу, чтобы закрыть глаза и не наблюдать весь этот стыд.

– Я же сказала, что умрешь, если узнаешь. – Придала голосу твердости. – Пристал как банный лист со своим Архивом.

– Вы как кошка с собакой. – Гильгамеш по-доброму посмеялся, положив руки нам на шеи и подтащив ближе друг к другу. Я отвернулась. – Не ссорьтесь. Ян, извинись перед леди за свой каверзный вопрос. Вера беспокоится за тебя, ведь есть информация, способная нанести урон макету. Ты можешь сломаться и умереть.

– Убери от меня свои руки, миротворец, – воспротивился Ян и, не дожидаясь, выкрутился. Он вздохнул и убрал пальцы в карманы штанов. – Мне одному понятно, что я вам как пятое колесо? – он показал пятерню и усмехнулся: – Какое совпадение. Я реально пятый. У вас есть маг с запрещенными символами, красавчик и мастер арочных переходов – вы трое заменяете Вере Януса Двуликого лучше, чем его лицо.

– Ты – носитель воспоминаний, – возразил Гильгамеш. – Твоя помощь в поиске Януса неоценима.

– А вы не думали… – макет сглотнул и поколотил по груди, прерывая хрип. Он посмотрел на нас с таким растерянным видом, что у меня перевернулось нутро. – Не думали, что у меня своя цель? Своя мечта, а?

Я прикрыла глаза, перед которыми встала картина в классе географии: биоробот с лицом мамы пила чай, фантом незнакомой мне Дианы, которая погибла макетом, не узнав, что и она, и мама воскреснут в вымышленном мире… а потом снова уйдут в небытие. Мне стоило усилий, чтобы стереть иллюзию, открыть глаза и посмотреть на Яна:

– Какая у тебя мечта?

Он оживился, захотел ответить, но в разум вновь ворвался лихой голос Туннану: «Эй, вижу, вы заскучали, тусовщики! Что за соплежуйство… Противно, аж тошнит! Я ставлю следующий трек!»

Заиграла мелодия, какую я не могла отнести к определенному периоду и даже жанру. В ней были и нотки синта, и восточный нарратив, и отголоски, как бы ни было смешно, тюремного шансона; собравшись воедино, мотив окрасил песню народными нотками. По спине побежали мурашки, стоило ее услышать.

Когда проникновенные мужские голоса вступили в первом куплете, я поблагодарила Сирфиду за синхронный перевод:

Мы из пепла зажжем наш священный огонь,

Озарит он наш путь в темноте, в темноте.

– Это то, о чем я думаю, бунт мне на судно! – удивился Партизан Харот.

– Песня повстанцев, – коротко пояснила Инанна.

Мы в пустыне добудем воды – вот закон,

Что нарушит наш ход в пустоте, в пустоте.

– Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – спросила я, потирая висок. – Как же громко!

– Туннану, почему ты ее поставила? – Гильгамеш задрал голову кверху, словно так китиха могла лучше его услышать. – Эта песня незаконна. Конфедерация запретила ее.

– Ты не знал? – удивился Харот. – Ее сейчас напевают бастующие против АИН. Мед мне в уши, как мощно! Так поют сердца.

Ее знают трое.

Мой взгляд упал на Инанну: Агентский мастер стояла как оловянный солдатик. Я стала подозревать, что революционные настроения в кулуарах Агентства Иномирной Недвижимости – далеко не новшество. Коллега Инанны, тот пришибленный Раум со своей электронной мамочкой, также не спешил выполнять приказ Эйн-Соф. Штурмовики перестали слушаться своего Дарта Вейдера?

Серые глаза Инанны скользнули ко мне, и я сделала вид, что хожу, пританцовывая. Обошла кругом Харота, который хмыкнул, собирая руки на груди.

Партизан Харот – ну и имечко! Тоже мог оказаться повстанцем. Быть капером на бумаге, а пиратом в душе легко. Но тут я припомнила его слова, сказанные во время обсуждения новостной повестки: «…надо примыкать к капиталистическим сволочам, отжившие консервы вроде Инития – закатать в нафталин и выбросить на помойку истории». У этого мужика язык во рту не держится, выдает как на духу – но и стороны менять, как настроение, он мог.

Гильгамеш занервничал, начал задавать китихе вопросы. Почему вдруг его озаботило, какой трек поставила рыбина? Кто-то из троицы – противник Агентства, кто-то из них – идеологический союзник не только Альянса Ай-Хе, но и нас с Яном.

Начался второй куплет:

Всесоздателю нашему дали зарок –

Не продать белый свет с торгов, с торгов…

Мы слушали, чем закончится песня. Никто не болтал и не улыбался. Каждый понимал, что мир и впрямь в полной заднице.

Но сегодня Агентство получит урок…

Мы поем приговор для Эйн-Соф, для Эйн-Соф.

Скретч пластинки – и запись прекратилась. Мы посмотрели друг на друга с виноватым видом, как будто поставили на вечеринке песню, испортившую настроение. Туннану не угомонилась, а еще пуще разошлась: «Мега-прорыв! Аноним, заказавший этот р-разрывной трек, ты крут! Теперь у нас следующий заказ… посмотрим…»

– Мы пришли не за этим, Туннану, а ликвидировать документы Ро-Куро. Давай покончим с этим, – высказался Ян. Он походил кругами. – Никому не весело. Одной тебе, дурехе, и только. Неужели ты не замечаешь этого? Неужели никто еще не понял? – макет обратился к нам. Я покачала головой, остальные промолчали. Кукла с усмешкой погладил «ежик» на голове. – Она – главный Хранитель фиговенького мирка, который не справился даже с такой простой задачей, как прекращение своего существования. Парит себе в невесомости и песенки тупые напевает – ее ничего не интересует! А ее демиургу не важно, что с ее населением и ее брошенными консьержами. Инитий, созданный, я уверен, не такой бездарностью, как Аматэрасу, поработил ее созданий – а всем хоть кол на голове теши.

«Прекрати! Замолчи! – нас оглушило ультразвуком. Софиты остановили движение и окрасились в угрожающий багрянец. – Что ты можешь знать об Ами, чувак?! Ты не знаешь ничего ни о