Заброшка - Эра Думер Страница 31

– Да чем же тут воняет?.. – прошептала я и даже не думала, что получу ответ:

– Се ля ви. – Гало от огня осветило лицо Яна. – И с пробуждением, Вера.

Огонь, который поддерживал Партизан Харот в ладони, переметнулся с лиц Инанны и Гильгамеша, озарил вспухшие мясистые стены и багровые своды: по тому, как это выглядело изнутри, я поняла, что мы в желудке кита. Нас сожрала Туннану.

– Планктон, – сказала я, прикрыв глаза. – Иона так и назвал нас – мы корм для кита-Этажа.

«Брехня, – раздался женский голосок, и я сдавила виски, сломавшись пополам от потусторонних вибраций. Голос походил больше на ультразвук, на котором голосил Иона, только будто бы усиленный микрофоном. – Вы просто не умеете тусить, старичье! Отожжем, оки-доки?»

Огонь в руке Харота погас. Когда по внутренностям кита заскользили пятна софитов и дискошара, вращавшегося между складок эпителия, у меня натурально отъехала челюсть. А стоило внеземному биту раскачать кита так, что нас начало болтать из стороны в сторону, как пассажиров пресловутого «Титаника», я и вовсе попрощалась со здравомыслием. Не прошло и суток, как начался очередной сюр.

* * *

Угодья королевы Жасминовый Рис III простирались далеко на восток: захватывали сказочные рощи, гору Тайхомали, почитаемую лесными народами как наивысшую точку соприкосновения с божественным, гектары прерий, богатых сытными культурами, и кристальные озера. Леса, разбросанные по центральной части континента, обжили подданные королевы пони – смелые воители, гривы которых отличались особенной густотой, а нрав – стойкостью. Горцы же относились к духовным народам, потому из их спин росли белоснежные крылья, чтобы они взмывали в небо и даровали божественную благодать. Их звали пегасами. Пегасы селились иерархически, снизу жили молодые адепты, а ближе к вершине, к бессмертию и демиургу, располагался храм Святейшего Кардинала.

Побережье обжили необычные кони, чьи лбы венчали костяные отростки – они любили резвиться в воде, и, по одной из версий историков, приобрели рог, насмотревшись на нарвалов. Нарвалы иногда поднимали мордочки над горизонтом, где глубина океана так же бесконечна, как и космическая. Их называли морскими единорогами, а прибрежные лошади стали зваться просто единорогами.

Ее Копытчество Жасминовый Рис III, чистокровный единорог, к великой боли народа, решила сложить полномочия – она была уже стара, поэтому ее королевские подковы искали копыта молодого правителя. У нее было три сына: единорог Серебряный Зефир X, генерал, на чьем счету три успешные кампании против гоблинов Черных Скал; пегас Блистательный, что был красив, как сами небеса, желанный жених; пони Счастливая Затея II, возведший юриспруденцию в ранг серьезной науки – блестящий адвокат. Дети были сиротами, усыновленными Жасминовым Рисом в молодости. Она дала им кров, образование и свободу решать, кем быть. Трое братьев благодарили мать, но за глаза строили друг другу козни, ибо каждый считал себя более достойным трона.

«Я – великолепный воин, – гордо заявлял Серебряный Зефир X, – и наше государство под моими копытами будет как за Господнем щитом».

«А я – прекрасен, как Бог, и наша страна не будет нуждаться в защитниках, ибо войны сменятся искусством. Кони будут писать с меня величественные портреты, сочинять симфонии и пьесы. Наступит век процветания!» – парировал Блистательный.

«Вы оба не правы, братцы, – отвечал им хитрец Счастливая Затея. – Коней не исправят ни войны, ни искусство: исключительно грамотная политика и стратегия – а уж этим я наделен сполна».

Дни сменяли друг друга, как на скачках. Жасминовый Рис III прознала про распри детей и опечалилась. В поисках утешения пожилая королева вскарабкалась на Тайхомали, сопровождаемая двумя величественными пегасами-жрецами, и, оставив их у входа в священную пещеру, осталась наедине с Создателем. Лишь закрыли пещеру камнем – единорог рухнула на колени и склонила топазовый рог свой к земле:

«Мудрейший! – воскликнула королева, прикрыв глаза. – Ты обо всем ведаешь. Дай знак, если Ты согласен, чтобы я назначила королем Серебряного Зефира X – великого воина, что защитит наши земли!»

Ничего не произошло. Единорог вздрогнула и заговорила:

«Тогда покажи мне, если избранник Твой – Блистательный, красавец, каких ни сыщешь, чтобы кони позабыли гнев и жили счастливо!»

Вновь – ничего.

«Создатель мой, – молвила отчаянная королева, – никак перст Твой указал на Счастливую Затею II? Тогда народ наш окажется в руках мудрого правителя!»

Сначала ничего не происходило. Но вдруг снаружи послышался грохот, ржание и хлопанье крыльев. Взволновалась Жасминовый Рис, потребовала немедленно отодвинуть камень; но гора задребезжала, будто ее качали злобные гоблины, и посыпалась – плача от ужаса, королева покатилась по склону вместе со жрецами, что не могли взлететь на перебитых крыльях. И гора окрасилась в багровый цвет: заката империи и крови.

– Нет! Пожалуйста! – Янус схватил Нокс за гранатовый пояс, который яростно звенел, пока она крушила ногами карту «Юного демиурга». – Мама, хватит! Лошадки гибнут!

Нокс-Рейепс, с присущей главной хаотке беспринципностью, разбивала каблуком рельефы: уничтожала выстроенные сыном горы, рассеивая нагнанные специальным устройством облака; разливала по полу лужу бывшего мирового океана, в котором гибли морские единороги; наставница сравняла с белым полотном первоначального «экрана» природу, что издала последний вздох и рассеялась в нули и единицы.

Янус заплакал, бросив попытки вразумить мать. Теперь он бегал вокруг макета созданного за неделю мира и пытался забросить мертвых пони обратно на лужайки. Он прилаживал шпиль к дворцу, но тот не держался и растворялся в пикселях. Все, что слышал ребенок, было воплем умирающих подопечных. Когда Янус их создал, это произвело фурор: он думал, что наконец-то стал тем демиургом – загадочным существом, которого жаждали увидеть в нем воспитатели, – потому как он создал мир, который населил, и обитатели молились ему, как Абсолюту. Он решал их проблемы с помощью знаковой системы, которую изобрел сам: гаруспики общались с ним через природные явления и внимали его советам.

Янусу было шесть эхинов, но он по-прежнему не проявил себя с магической стороны. И когда он принес матери разработку, созданную через «Юного демиурга», она взбесилась. Мало того, что тренажером пользовались без магии, которую он в себе никак не мог открыть, так еще и создания оказались пародией.

Нокс-Рейепс не подарила сыну и взора, только убедилась, что труд испорчен, а тамагочи «мертвы», и оставила Януса собирать осколки в своих покоях.

Он бросил попытки восстановить королевство Жасминового Риса и подбежал к двери. Не в силах остановить слезы, рвущиеся из глаз, Янус припал влажной щекой к двери и подслушал:

– Этот мир-р существует, Дайес Лебье. Эти чер-ртовы кони существуют. Я видела таких в Аквар-рстии на дипломатической встр-рече. – Нокс-Рейепс имела обыкновение порыкивать, как кошка,