Влюбленная, обреченная, заговоренная - И. Б. Циммерманн Страница 21

– Да-да-да-да-да-да! – снова встряла судья Самалек, ее голос задребезжал, как старая волынка.

Лишь сейчас делопроизводительница слегка повернулась к Моне. Серые глаза какое-то мгновение пристально смотрели на нее. И вдруг подмигнули. Мона удивленно моргнула, однако фанатка голубей уже отвернулась.

Нет, это не недоумение, не забывчивая госслужащая, не желающая запоминать фамилии – она говорила так намеренно, знала об обстоятельствах и последствиях для Моны. Из-под ее круглой шляпы донеслось тихое воркование. Наступившая затем тишина казалась настолько фундаментальной, что было бы слышно не только звук падения иголки. Этот удар был бы подобен грому. Даже часы не тикали, одна лишь секундная стрелка призывала поторопиться – час почти истек, необходимо принимать решение.

Судья Самалек разомкнула пухлые губы, и оттуда вырвался негромкий хрип, прежде чем у нее получилось издать разборчивый звук.

– У адвоката Церкви есть еще вопросы к свидетельнице?

– Ваши знания о деле госпожи Хасс весьма обширны, – тут же заметило привидение, всплыв немного выше, чтобы смотреть на нее сверху вниз. – Как будто вы при этом присутствовали!

Впрочем, здесь он прав, из протокола и свидетельских показаний вычеркнули слова об участии демона в конфликте. И если бы этот аспект затронула Мона, а не госпожа Сабинсен, все происходило бы по-другому. Вопросы об их договоре, как, зачем и почему… на самом деле, ей было даже выгодно, что Церковь сильнее боялась уступки, чем хотела вырыть Моне яму из-за призыва демона. Вот почему на суде демон хоть и упоминался, но только в брачных свидетельствах, а не в документах о заключении договора. Но на итоговой бумажке, которую Мона подписала, о демоне уже не шло и речи. «Какое жалкое сборище», – пронеслось в голове у Моны.

Госпожа Сабинсен пожала плечами:

– Мы всегда и везде. Особенно в крупных городах. – Гурканье под ее шляпой стало громче и существенней. Мона увидела, как судья вздрогнула, раздался скрежет, когда она немного отодвинулась назад вместе со стулом.

Ну конечно, голуби. Ни один Майнфест не обходился без голубей, а никакая стая голубей – без женщин, которые бы их кормили. У Моны на руках выступили мурашки, когда она вспомнила, с кем разговаривала перед заседанием – всего лишь с парочкой птиц, однако в ее случае это значило гораздо больше.

Призрак недовольно упер руки в бока:

– А скот вы тоже видели?

– Эрнест! – сердито рявкнула судья Самалек, раздраженно взмахнув папкой. – Достаточно. Итак, мы заслушали всех свидетелей. У нас имеются показания Бориса фон Гоненцоллерна и Бернхарда Валета, они будут приняты во внимание и…

– А что насчет мужа госпожи Хасс? – вставила Сабина Сабинсен, и намек на довольную улыбку у нее на губах не укрылся, наверное, даже от судьи.

– Мой приговор! – буквально прокричала та, чтобы перебить госпожу Сабинсен. – Мой приговор таков. Как… как вы заметили, являясь ведьмой третьей ступени, Мона Урсула Кассандра Хасс, урожденная Носфератух через «х»… эм, она имела право принимать решения относительно таких простых отслеживающих чар и оборотня, а ничего другого, что подлежит рассмотрению в суде, в тот вечер не случилось. – Ее голос дрогнул. Они лучше оправдают Мону, чем позволят хоть одному слову «демоны» просочиться в протокол. – И я считаю ее действия правомерными. – Ближе к концу она все сильнее сипла, и в итоге ей пришлось схватить стакан с водой. Раздался тихий хрип, прежде чем судья продолжила. – О-оправдана, – из последних сил пролепетала она и подняла маленький молоток, чтобы стукнуть по столу, ровно перед тем, как минутная стрелка завершила круг по циферблату часов. Эффектного удара не произошло, потому что призрак, выругавшись, исчез точно под конец колдовского часа, из часов высунулась кукушка, злобно гаркнула на весь зал, из-за чего молоток вылетел у судьи из рук от испуга, а потом… потом все-таки раздался хлопок.

Колдовские силы ворвались в тело Моны так внезапно, что ее впервые в жизни по-настоящему окутало пламя. Теплые, ласковые, пляшущие, счастливые, фиолетовые языки пламени, которые не навредили ни ее одежде, ни стулу, а просто радостно прильнули к ее коже.

* * *

Воркование. Мимо Моны, щелкая коготками, прошел толстый серый голубь с белой полоской вокруг шеи и бросил на нее взгляд со стороны, а за ним проследовала госпожа Сабинсен, которая приветливо кивнула Моне.

Завтра же она купит самый большой мешок птичьего корма и отправится с ним в городской парк. Сразу после того, как подожжет Бориса и Бена и скажет им пару ласковых. Нет, она не переживала за вампира и оборотня. За человека – да, могла бы, но одному из них две тысячи лет, а другой крепче слона. Что бы их ни задержало, лучше бы это было нечто очень серьезное.

Немного потерянная, но гораздо больше вымотанная, Мона стояла перед двойными дверями суда и смотрела в темноту. Все уличные фонари уже погасли, ей в нос дул холодный зимний ветер. Но теперь она еще не скоро замерзнет, на коже до сих пор ощущалось потрескивание колдовских сил, которые согревали ее как физически, как и ментально. Она так часто мечтала избавиться от своих способностей, приходила в отчаяние из-за неконтролируемого огня, однако без него последние несколько недель Мона чувствовала себя лишь наполовину человеком.

– Я по вам соскучилась, – прошептала ведьма и поцеловала тыльную сторону собственной правой руки.

Никогда больше она не будет сомневаться в своем даре. Настало время взглянуть в лицо своим страхам, научиться наконец контролю, а главное, избавиться от этих печатей. Всю свою жизнь Мона чувствовала себя изолированной и странной, почти как в тюрьме… и что же она сотворила со своими ведьмовскими силами? Точно так же запечатала их магическими татуировками и заперла. Неудивительно, что ее пламя всегда с такой яростью вырывалось на свободу.

С облегчением переведя дыхание, она потянулась за смартфоном. А потом со вздохом подняла его в воздух, однако палочек сети на нем от этого не появилось и надпись: «Нет сигнала» никуда не делась.

– Ну супер! Перед слушанием же все работало, что за фигня?

Возвращаться в здание суда и просить, чтобы ей дали позвонить, Моне совсем не хотелось. Задумчиво выдвинув вперед нижнюю челюсть, она огляделась вокруг. Разве договор уже не должен снова действовать? Ведь, если так, то ей требовалось лишь чуть сильнее ощутить себя беспомощной. Лучше кратчайшего пути домой был только связанный с ним архидемон. Она бы все отдала, лишь бы сейчас броситься в его объятия. Но, к сожалению, эта мысль окрылила ее сердце и направила в совсем другую сторону. Предвкушением ей точно